|
|
11 апреля отметили Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Накануне этой даты в редакции состоялся разговор с Галиной Леонидовной Карасевой, двадцать лет возглавляющей в нашем городе общественную организацию бывших малолетних узников фашистских лагерей. Более сорока лет после окончания войны в стране предпочитали замалчивать, что среди ее граждан живут те, кто в детстве страдал в фашистских застенках. Никто не думал помогать им, а попросить прощения за то, что не защитили - тем более. Эта тема болезненна и сейчас, хотя с окончания войны минуло 70 лет. - Галина Леонидовна, почему, на ваш взгляд, советское государство не прониклось жалостью к тем, кто в детском возрасте перенес столько страданий, оказавшись не по свой воле в безжалостных руках врага? - Понимание пришло, но слишком поздно, в 1988 году, когда многие, пережившие детьми ужасы заключения, ушли из жизни. В том году по инициативе Альберта Лиханова, лидера советского детского фонда им. Ленина, состоялась первая всесоюзная встреча бывших малолетних узников фашистских застенков, лагерей, гетто, тюрем. |
Именно Лиханов первым от имени общества произнес это слово - «простите», глядя в лица давно уже взрослых мужчин и женщин.
До сих пор с волнением вспоминаю его слова: «Простите нас за то, что слишком, увы, жестокосердны окружающие вас люди, не научившиеся сострадать чужой судьбе... И хотя вы уже далеко не дети, наш фонд считает своим священным долгом представлять и защищать ваши интересы».
В этом же году был создан союз малолетних узников. А раньше все мы, кому выпала такая судьба, жили с ношей непонятной своей вины, с пятном недоверия. Мы не охотно говорили о своем военном прошлом. Посмотрев на мою анкету, мне не разрешили дальше сдавать экзамены, когда я стала поступать в университет. Я скажу вам больше — многие члены нашего общества не имеют даже среднего образования. Они были вынуждены выживать, начав трудиться в подростковом возрасте, несмотря на подорванное в неволе здоровье. Я, например, стала работать в четырнадцать лет на конвейере в обувной фабрике «Пролетарская Победа», окончила вечернюю школу.
Вы спрашиваете, почему государство отгородилось от нас? Думаю, кому-то было стыдно, что почти пять миллионов советских детей оказались в плену — выжил только один ребенок из десяти. Другие не захотели хотя бы чуть-чуть равнять нас с ветеранами войны, да и они сами были против этого. А если вдуматься, то по большому счету несовершеннолетние узники фашизма - особая категория фактических участников войны из числа мирных граждан.
- Можно сказать, что теперь такое понимание есть и у власти, и в обществе?
- Не совсем, хотя с оглаской нашего существования, создания общественной организации нам стали оказывать помощь, особенно наши региональные власти, но проблемы остались.
-Давайте сначала расскажем, что представляет из себя ваша организация?
- Сегодня она объединяет 11 600 человек, из которых 55 - совершеннолетние узники лагерей. Средний возраст членов нашего общества — 75- 80 лет. Каждый год мы теряем более тысячи человек. В основном уходят те, кто попал в лагеря в двух-пяти летнем возрасте. У нас есть центральный совет. В него входят все руководители районных отделений обществ малолетних узников, которых в Петербурге — 20. Им известно все о своих подопечных, кто как живет, кто в чем нуждается. Не все выходят из дома, не все имеют семьи, многие уже не встают с постели. Но никто не забыт ни в повседневных нуждах, ни в праздники, когда обязательно надо поздравить каждого, поддержать добрым словом.
- Поясните, Галина Леонидовна, кто имеет право считаться малолетним узником? Некоторые предполагают, что это и те дети, которые оказались в оккупации и вынуждены были работать там в подростковом возрасте.
- Нет, это не так. Бывшие малолетние узники — те дети, кто в годы войны находился за колючей проволокой в концлагерях, гетто и других местах принудительного содержания, организованных фашистами и их приспешниками. Это подтверждается документально. Такими сведениями располагает ФСБ.
- В каких лагерях томились бывшие малолетние узники, ныне живущие в Петербурге?
- В Ленинградской области было сорок концлагерей. В тринадцати содержались военнопленные, в восьми военнопленные и мирное население, в остальных тоже мирное население. Больше всего лагерей находилось в Гатчине — шесть, были лагеря в Сланцах, Кингисеппе, Волосово и т. д. Вместе с матерями там мучились и погибали дети, многие после того, как у них забирали кровь. Мы с мамой оказались в оккупации, потому что лето проводили в Волосовском районе. Немцы нас забрали в лагерь, когда им от предателя стало известно, что к нашей соседке приходит партизан.
- Когда немцы начали отступать, они всех, кто находился в их лагерях, увозили с собой. Так мы оказались за колючей проволокой в Литве на станции Понары, где тоже был лагерь. Уцелели чудом. После освобождения в Ленинград нас не пустили. Жили в Териоках. У многих членов нашего общества такая же военная судьба.
Сегодня среди нас 267 бывших малолетних узников, которые прошли страшные лагеря смерти — Освенцим, Бухенвальд, Дахау, Маутхаузен, Штудгард. Недавно вместе с комитетом по социальной политике мы их пригласили на торжество, чтобы вручить медали в честь 70-летия Победы. Смогли придти только семьдесят человек,
- Ваши товарищи по несчастью рассказывают о том, что им пришлось пережить во время войны?
- Очень неохотно. Но я считаю, что делать это обязательно нужно, особенно сейчас, когда так неспокойно в мире. Когда нас приглашают в школы, мы рассказываем ребятам, что такие нацизм, к каким бедам и человеческим страданиях может привести такой. Учим их добру, толерантному отношению друг к другу, вниманию к пожилым. Некоторые члены нашего общества подчас сетуют, что не находят понимания среди своих молодых родственников.
- Галина Леонидовна, вы упомянули, что у граждан вашей категории есть проблемы, которые до сих пор не решены на государственном уровне. В чем они заключаются?.
- Основная проблема в том, что на бывших несовершеннолетних узников фашистских лагерей в полной мере не распространяется закон «О ветеранах», хотя 6 октября 1989 года вышло постановление за № 825, а затем и указ президента за № 1235, которые подтверждали, что в соответствии со статьями 14 и 15 закона «О ветеранах» мы имеем право на такие же материально-бытовые льготы, что имеют инвалиды и участники войны. Однако в действительности это не так. Законодательство не дает правовых оснований лоя обеспечения несовершеннолетних узников вне очереди жильем за счет федеральных средств. Должен быть принят федеральный закон, но его нет, хотя Законодательное собрание Санкт-Петербурга представило соответствующий проект в Государственную Думу, причем уже в третий раз еще в 2013 году. Проект отвечал духу исторической справедливости. Но правительство РФ отказалось его поддержать. Считаю, что это не справедливо по отношению к тем, кто в детстве пережил муки ада. Подумайте только, даже двух и трехлетние малыши знали, что плакать им ни за что нельзя — убьют. Сегодня они пожилые люди, у которых нет сил ходить по кабинетам с просьбой помочь им в решении жилищных вопросов.
- Но ведь есть целый ряд льгот, которые все же доступным лицам этой категории — не так ли?
- Да. За коммунальные услуги мы платим 50%, желающие могут бесплатно получить «тревожную кнопку», нуждающимся предоставляются лекарства по льготному перечню, можно рассчитывать на социальное такси, услуги сиделки, однако право на государственную пенсию по инвалидности, как жители блокадного Ленинграда, мы не имеем. Решение жилищного вопроса переложено на региональный бюджет. Здесь мне хочется сказать спасибо прежнему и нынешнему губернатору Петербурга, которые все же нашли возможность решить жилищную проблему некоторых наших товарищей. Поблагодарить комитет по социальной политике, хорошо помогающий нам. Хотелось бы еще, чтобы в медицинских учреждениях предоставляли возможность бывшим несовершеннолетним узникам получать обслуживание вне очереди. Проходящая сейчас диспансеризация показала, что не все члены нашего общества способны по состоянию здоровья пройти ее в общем потоке.
