Пластинка памяти моей

Чужой напев, как пилигрим,

стучится в души людям.

А мы с тобой назло другим

свою пластинку крутим.

Звучит в эфире «Бони М»

так солнечно и мило.

В колонках стереосистем

магическая сила.

Я слушал сам в кругу друзей

все модные новинки.

И все же сердцу нет родней

той старенькой пластинки,

что я мальчишкой приобрел

и не признался маме…

В те дни освобожден Орел

был нашими войсками.

Еще повсюду шла война.

Царил хаос на рынке.

Буханка хлебушка — цена

той маленькой пластинки.

Ах, эта песня про бойца,

любимая фронтами…

И голос хриплый у певца,

как стиснутый бинтами.

Как излучая бледный свет,

вздыхают инструменты.

И нету в этой песне, нет

ни фальши, ни акцента.

…Я помню дома костыли,

шинель и шапку деда.

Пластинку вдовы завели

и пили за победу.

Наверно, Бог один дает

патенты на бессмертье.

Но эта песня проживет

как минимум столетья.

Она не может умереть,

погибнуть без возврата,

когда в самой в ней жизнь и смерть,

и что ни вздох — то правда.

Уж как ее ты ни крути,

все наше в этой песне:

свои печали и дожди,

своей земли болезни.

Она не только в ближний бой

бойцов страны водила,

но в жизни быть самим собой

меня она учила.

Она твердила мне: живи

без грома барабанов,

она страдала от любви

и врачевала раны.

Пока слышна она — живут

на родине березы,

есть нежность, преданность и труд

и праведные слезы.

И мы верны такой судьбе,

другими уж не будем.

И пусть — порой во вред себе —

свою пластинку крутим.

Я верю, что,

побеждены,

уйдут в отставку войны.

Но песни этой будем мы

во все века достойны.

И в Судный день на зов трубы

мотив ее воскреснет.

И нету жизни без судьбы.

И без судьбы нет песни.