​​​​​​​Уважаемый Георгий Геннадьевич !

Сердечно поздравляем Вас с  знаменательным  событием  в Вашей жизни - 70- летним  юбилеем!

В Вашей жизни есть важные вехи:  ударная комсомольская стройка Чарвакская  ГЭС под Ташкентом, работа в ЦК комсомола Узбекистана и вторым секретарем Кашкадарьинского обкома комсомола,  заведующим сектором в ЦК ВЛКСМ. Вы   активный участник  всех мероприятий  воспитанников  и ветеранов комсомола, надежный и верный  товарищ. Ваш многогранный талант  комсомольского работника, ученого,   руководителя главка крупнейшего  союзного министерства, высочайший профессионализм, настойчивость и целеустремленность, творческий  подход к решению возникающих проблем,  верность идеалам юности вызывают искреннее восхищение. Все это гармонично сочетается с вашими яркими  человеческими качествами: добротой и отзывчивостью, душевностью  и высокой порядочностью.

Вы, воспитанник комсомола Узбекистана, работая в  Отделе сельской молодежи ЦК ВЛКСМ,   много сил и энергии отдали  делу подготовки и воспитания молодых тружеников села. Являлись разработчиком и организатором выполнения многих программ привлечения молодежи к развитию агропромышленного комплекса  нашей великой Родины – СССР. Неоценим Ваш вклад в  возрождение и развитие сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР- этого исконно русского края нашей страны.  

И в новой истории  России  вы нашли применение своим силам, почти три десятка лет способствуете развитию культурно-спортивного   досуга  молодежи и  старшего поколения.  

Свой юбилей Вы встречаете в расцвете своих творческих сил и по сей день ведете большую работу по патриотическому и нравственному воспитанию молодежи на лучших традициях комсомола, нашей страны и народа.

Желаем Вам, дорогой Георгий Геннадьевич, крепкого здоровья,  долгой и активной творческой жизни, реализации задуманного, новых свершений на  благо нашей Отчизны!

Пусть в Вашей семье царит любовь, согласие и благополучие!

Счастья Вам, Вашим родным и близким!

Международный оргкомитет «Комсомолу 100», Центральный Совет  общероссийской общественной организации ветеранов  комсомола, друзья и коллеги по Отделу сельской молодежи ЦК ВЛКСМ

        Тяжельников Е.М., Мишин В.М., Пастухов Б.Н,  Абдуллаева Р.Х., Алимова Л.Р.,  Арсентьев В.Б,  Алимов Р..А., Бобюков В.Н.,   Борикова Л.Б.,Бойко В.Ф.,  Везиров А.Х., Воронов В.А., Жуганов А.В.,  Журбин Ю.А.,  Колычева  Л.Ф. , Мамаджанова Ф.Я,     Ходжаев А.М., Царева А.А., Шаронов Ю.Г. Ядгаров Д.С.и др. 

========================

   Из книги  "Комсомол - формат судьбы", М., 2018г. .   Воспоминания...

Рябоконь Георгий Геннадьевич  Заместитель заведующего отделом сельской молодежи ЦК ВЛКСМ, Начальник Управления кадров и быта Минводхоза СССР, Генеральный директор VPS-EC.

       В диспетчерскую строительства Чарваксной ГЭС круглосуточно стекались оперативки о поступлении вагонов с металлом и цементом, о выработке БелАЗов и экскаваторов, о прибытии добровольцев и ЧП. Для ежедневной планерки Управления строительства дежурный диспетчер дает только проверенные цифры и факты.

Фронтовик-сталинградец Георгий Богданов руководил нами спокойно и рассудительно: «Ну, и где разница между произведенным и уложенным в плотину бетоном? В отвале, в некондиции, или застывает в миксерах? Так поезжай и проверь – не глянув в святцы, не бей в колокола».

Сейчас это назвали бы использованием служебного положения для инсайдерской информации, а тогда комсомольский штаб, который я возглавлял, реагировал мгновенно, на уровне рефлекса: если «молнии» «Комсомольского прожектора» – то с фамилиями «отличившихся», невзирая на чины,   с одновременным озвучиванием по местному радио. Ну, а если, плюс, в многотиражке - то это точно повод для парткома стройки.

Оперативность и достоверность, нацеленность на общее дело не вызывали у обиженных особой озлобленности, а заставляли исправлять ситуацию. Радиоточки были на всех объектах, в бытовках, столовых и общежитиях. Статьей в многотиражке потрясали на партийных, комсомольских собраниях и планерках.

В гидроэнергетике в сейсмическом высокогорье таких гравитационных плотин еще не строилось: 168 метров высотой на 2 млрд. емкости воды площадью 40 кв.км. Десять 200-тонных шагающих экскаваторов, 700 единиц техники работали круглосуточно. Ковш, как бронтозавр, вгрызается в скальную породу, и 5 кубов с грохотом падает в кузов «БелАЗа». Ночная феерия, сюрреалистическое, завораживающее зрелище!

Романтики ехали к теплу, солнцу, фруктам, а реально их встречали холодные бараки, вагончики с треснутыми стеклами, грязь, Тянь-Шанский ветродуй из ущелья с постоянным дождем.

«Здесь вам не равнина, здесь климат иной. Идут лавины одна за одной…» Непредсказуемо сопротивлялись горы: сель чередовался оползнем и камнепадом, в одночасье ураган сносил мосты и переправы.

К природным факторам добавлялись отклонения от демократических принципов руководства местных партийных и административных органов, догматизм, неадекватность реалиям.

Чиновнику от образования объясняли, что вся бригада Владимира Чуркиса уже 18 часов кряду монтирует насосы для спасения котлована, бригады бетонщиков и проходчиков – вторые сутки на объекте. Поэтому в классах ШРМ по 5-6 человек. В ответ на уведомление о закрытии школы собрание учителей объявило о продолжении работы без оплаты труда, так как молодежь лишают конституционного права на образование и стимулируют текучесть кадров. Аргументации добавили комитет комсомола, штаб и партком. Недальновидная бумага не только была дезавуирована, но и одобрено создание школы мастеров и строительного техникума.

И все же из первого отряда добровольцев в 400 человек, 20 – уехали в первый день. Вениамин Филиппов – организатор местной радиостанции, писал:

«И вагончиков неуют,

И шаги тех нелегких лет,

И когда «бетон не дают,

На подходе цемента нет».

Финансирование, рабочие проекты и снабжение запаздывало, многотысячный коллектив лихорадило от простоев.

Ташкентское землетрясение поставило под сомнение досрочное перекрытие Чирчика и ввод гидроагрегатов в эксплуатацию. Ликвидаторам передали часть фондов, стройматериалов, вагончиков и добровольный взнос коллектива – 2-дневный заработок в фонд восстановления.

Все изменилось в судьбе стройки и моей с назначением С.И. Садовского начальником Управления строительства. Легендарная личность: в 23 года – секретарь Волжского горкома, в 27 – первый секретарь Сталинградского обкома ВЛКСМ, затем зам.пред облисполкома и начальник Волгоградгидростроя. После досрочных Чарвакской и Саяно-Шушенской ГЭС были Спитак, Чернобыль и непререкаемый авторитет в среде гидротехников, строителей в должности первого зама Минэнерго СССР. Он с первой минуты знакомства умел расположить к себе любого – от сварщика до секретаря ЦК, мобилизовать всех и каждого. Управление заработало как стройный хор единомышленников, всячески поддерживались энтузиазм, творчество, ответственность и верность данному слову. Вместо поучений как надо работать и жить, он сам советовался со всеми компетентным людьми, а принятые решения жестко контролировал.

Садовский С.И. не терпел пустословия, выступлений по бумажке и с полуслова врубался в тему. Он безошибочно, интуитивно определял способности молодых специалистов и смело их двигал на самые ответственные участки.

Штаб ударной комсомольской стройки стал средой моего обитания, образом жизни. Жизни непредсказуемой, нервной, конфликтной и юморной, как гремучая смесь из оптимизма, популизма и уроков управления людьми и самим собой.

Кадры решали все. На минутный доклад об их нехватке следовал поиск решений. «Мне бы пару-тройку стройбатов или ИТУ с условниками» – просил начальник  СУ ГТС». - «А что скажет комсомол?» - тут же следовал вопрос Садовского ко мне. -  «Разрешите предложить иное решение по результатам анкетирования и комсомольских собраний, на следующей неделе?» - «Нет, двое суток».

Мозговой штурм выявил главные резервы: по предложению Саши Гетманчука – прораба отделочников, с первого общественного армейского призыва, надо разорвать порочный круг, когда социалки нет из-за отсутствия рабочих, а рабочих – ввиду плохих условий жилья и отдыха. Дайте стройматериалы и технику – мы не будем ждать, а создадим ее сами в свободное от работы время.

Надо уйти от бюрократии кадровиков и разговаривать с каждым добровольцем, типичная ситуация: в трудовой верхолаз-монтажник, а ему предлагают копать шурфы. Так объясните, что это временно, на несколько дней. И сдержите слово.

Надо всем следовать примеру Аркадия Пеганова – у него после курсов учебного комбината и школы мастеров бывшие чабаны и дехкане владеют по двумя-тремя смежными профессиями, а живут в соседней Бричмулле. Он вдвое может нарастить состав.

Краткую анкету, отражающую ожидания прибывшего добровольца, заполняли, сопоставляя свои возможности и мечты: профессиональное обучение, желание поступить в учебный комбинат или ШРМ, в ВУЗ или техникум на вечернее или заочное отделение, необходимость общежития или квартиры, ожидаемый заработок, участие в самодеятельности, предпочтения в спорте.

Традиция Всесоюзных ударных строек – вручать ключи от квартир или малосемейного общежития на комсомольской свадьбе, пробуксовывала. Выяснилось также, что школа должна быть не менее чем на 960 мест, а яслей-детсадов необходимо не менее трех.

То, что легло Садовскому на стол – это был прообраз комплексной социальной программы стабилизации коллектива.

Практически все предложения были одобрены и ресурсно подкреплены. Письмо Виктора Суровцева из знаменитой комплексной бригады с Красноярской ГЭС было напечатано редактором многотиражки, заместителем секретаря парткома стройки Георгием Ксензовым. Его суть: 120 профессионалов готовы всей бригадой переехать с семьями, но патриотизм должен подкрепляться элементарными условиями и перспективой роста.

Метод Гетманчука сработал. Вслед за красноярцами потянулись квартирьеры бригад Леонида Семеняко с Нурекской ГЭС, Николая Романчика с Ассуанской, Михаила Мурашова с Братской, узбекский комсомол направлял бригады механизаторов из целинных совхозов.

Экстенсивные методы были похоронены. Аналогично по ССО. Бетонный вибратор весом 18 кг – анахронизм в руках педвузовских девочек. Первый ССО из строительных ВУЗов Волгограда, Москвы и Иркутска был всего в 382 бойца, а их выработка не уступала опытным рабочим и втрое превысила отряды гуманитариев-первокурсниц.

Тульский отряд прибыл опытный, с бригадами, звеньями, а, главное, с ВИА и спортинвентарем.

«Последнюю электричку» пели все, включая горцев с Богустана, смутно представлявших, о чем это.

Социалка и ЖКХ набирали темпы – строились бассейн и летний кинотеатр, ДК, МСЧ, спортобъекты, включая базу академической гребли. Появились и образцы для подражания – Володя Мустафаев стал чемпионом СССР и участником Чемпионата мира.

В штаб зашел посоветоваться Юра Немченко – секретарь комитета комсомола стройки. Он давно просил перевода на хозяйственную работу:  «Устал, семья, а там зарплата вдвое больше. Я предложил на мое место тебя. Твою кандидатуру поддержат все – и секретари первичек, и руководство стройки. Как член парткома я предложил и со мной согласились. Подумай, соглашайся и ты». Я ответил отказом, мотивируя его тем, что в штабе на своем месте принесу больше пользы общему делу.

Через день меня уже секретарь парткома А.Г.Берилло наставлял: «Молодой коммунист должен выполнять поручения партии: нам виднее, где и как тебя использовать, партийную дисциплину никто не отменял. Непорядок, когда половина комсомольцев не стоят на учете». Я сопротивлялся, приводя доводы, что комитет с правами райкома – это не мое, что научился работать с людьми, но не умею с бумагами, что надо завершать начатые дела. И лучше это перенести на потом.

Наутро в штаб заглянул С.И. Садовский и объяснил, что наступает предпусковой период, требующий максимальной концентрации всех сил, исключающий дублирование комитета, штаба и профкома.

Через неделю его приказом были выделены ставки инструктора по спорту, тренеров ДЮСШ, воспитателей общежитий, штаты ДК. А еще через неделю меня избрали. Даже те, кто был наказан рублем или порицанием по результатам рейдов.

Рутинную работу по нестоящим на учете и членским взносам я решил оптимизировать. Кадровики сделали выборку карточек с графой ВЛКСМ, списки мы отдали в ОТиЗ, договорившись об удержании взносов из зарплаты. Теперь оформление на работу происходило после штампа комитета, а в ведомостях на взносы указывалась их сумма. Сияющая завсектором учета Р. Тамазанова спросила как в песне: «Где ж ты раньше был?». А был я срочно вызван к Берилло А.Г. где схлопотал изрядную взбучку за партизанщину и авантюризм, подмену индивидуальной работы, мол, «не посоветовался, и вообще ВЛКСМ – это добровольная организация, и ее идейные члены должнывыполнять уставные требования сами, без твоего административного ресурса».

Казалось бы, перспектива получения 245 тысяч гектаров поливных земель к началу сезона должна была отмобилизовать местные партийные и хозяйственные органы на переселение из зоны затопления 10 тысяч дехкан. Но многовековой уклад террасного земледелия, специфический горский социум игнорировали постановления, аксакалы ждали разъяснений, конкретики и реальных гарантий вместо постановлений и графиков, нарисованных в тиши кабинетов.

Если заоблачная дорога через Меловой перевал Чимганского хребта на «Большую землю» была в проекте, с соответствующим финансированием и фондами, то переселенческие дела – как у «семи нянек». В конечном итоге проблему спустили на уровень парторга ЧарвакГЭСстроя. Решена она была оригинально – в чайхане, дипломатично, с уважением к аксакалам, с датой выделения автотранспорта и помощи для каждой семьи.

Обладателем диковинного в то время кейса с потайным краником был «доставала» сверхлимитного остродефицитного оборудования – А. Сапричян, «неосторожник» из бывших прокурорских. Большинство командировок к поставщикам ему оплачивали транзитом через Ереван, где кейс заливался отборным коньяком.

Но даже этот аргумент у него не сработал при попытке достать лампы «Аревик».

Каждая лампа освещала 2-3 га и обеспечивала работу ночных смен.

Узнав, что меня вызывают на семинар в ЦК ВЛКСМ, снабженцы передали телексы в адрес коллег в Минэнерго, где мне терпеливо и подробно объясняли, что годовые фонды мы выбрали еще в феврале, что плановая система не успевает за вашими темпами и энтузиазмом, что лучше объекты вводить не досрочно, а вовремя; что эти лампы остро необходимы еще и оборонке, Славскому и космодрому. В ЦК меня встретил Миша Манзатула, оказавшийся в теме: «Ничего не обещаю, но перезвони через пару недель».

По возвращению из Москвы мне передали телефонограмму секретаря заводского комсомола о срочной отправке ламп, изготовленных во время субботника.

         Строительство Чарвакской ГЭС, последнего объекта Туркменистанского раздела плана ГОЭЛРО, завершалось. Все гидростроители, в том числе и я, готовились к переезду на Саяно-Шушенскую – крупнейшую в мире.

Но мою судьбу опять откорректировал С.И. Садовский. «Как переводится «Инкилаб»?» Отвечаю – «революция». «Так вот, в партком звонила твоя «революция» (Инкилаб Турсуновна Юсупова), по поручению Асентьева В.Б., и спрашивала мнение о твоем переводе в ЦК комсомола. Думаю, надо соглашаться, наберешься опыта аппаратной работы, а на Енисее лет на 15 работы, успеешь еще к нам. Впрочем, в Саяногорске ждем в любое время, решай сам»...

          Из 13-ти Всесоюзных ударных комсомольских строек республики особенно выделялось освоение Голодной и Каршинской степей, где трудился 100-тысячный коллектив в сотнях СМУ, ПМК и управлениях механизации, разбросанных на территории Узбекистана, Казахстана и Таджикистана. Каршинский магистральный канал начинался в Туркмении. Ледники Памира и Тянь-Шаня через каскады водохранилищ и каналов должны были обеспечивать орошение новых совхозов на площади около 900 тысяч гектар.

                  Первая же моя командировка в Карши запомнилась двумя эпизодами. Постояльцы центральной гостиницы дружно шли  утром к неработающему фонтану, разувались и чистили в нем зубы.

Меня выручила бутылка «Боржоми», предусмотрительно купленная в Ташкентском аэропорту накануне. Но главное событие дня – это знакомство с Х.А.Шагазатовым – начальником Каршистроя, поразившим меня прагматизмом и глубокими знаниями проблем молодежи: как проводили конкурсы профмастерства, по каким профессиям, как и чем награждали, почему призы вручать должен С.Садовский, как поощряли рублем закрепившихся добровольцев, при одинаковости тарифной сетки что для «летуна», что для кадрового вахтовика – механизатора? Из плана мероприятий он быстро пробегал глазами пункты – лозунги типа «улучшить», но графики по ССО, добровольцам, агитбригадам и иной конкретики рассматривал скрупулезно, включая выделение штабу автомашины, организацию общепита, труда, профессионального роста и отдыха молодежи.

По сути, на таких руководителях в 70-х всё и держалось, вопреки набиравшему темпы застою, когда начали карродировать идеи, моральные ценности, внутрипартийная демократия. Вожди всех уровней бронзовели, а многие комсомольские лидеры копировали их стиль работы, демонстрируя послушность, безликость и чинопочитание.

Будучи избранным вторым секретарем обкома комсомола, я не мог понять местных партийных принципов подбора и расстановки кадров – когда первым секретарем обкома выдвигался начальник областного управления торговли, а в горком – управляющий трестом столовых и ресторанов, кумовство и клановость комплектовали касту несменяемо-неприкасаемых в восточном колорите.

Ближайшим помощником и моим единомышленником в тот период был заворг – Марс Муракаев, объявивший об отъезде в Москву в аспирантуру. Впоследствии он защитил докторскую, прошел школу ЦК КПСС, Счетной палаты и стал заместителем министра промышленности России, автором «Экономических записок Президенту» и моим наставником в экономической науке.

В 1974 году развертывалась программа преобразования Нечерноземной зоны России, и меня перевели в отдел сельской молодежи ЦК ВЛКСМ, а затем начальником управления кадров и быта Минводхоза СССР.

Масштабы впечатляли: кроме Нечерноземья и 13-ти Всесоюзных ударных комсомольских строек работы велись в 27 странах мира, а количество работников превышало 1,7 млн. Возглавлял этот колосс Н.Ф. Васильев – первый зам.пред Совмина России. «Так, зам.зав отделом сельской молодежи, гидротехник, экономист, к.э.н.?» - спросил он меня при первой встрече. Отвечаю утвердительно. Моя объективка в руках министра, видимо, навевает на него воспоминания. «Так ты моложе моего сына, тебе только 35!» Я ответил, что молодость – недостаток, который быстро проходит. Он неожиданно рассмеялся, а я добавил: «В 28 лет вы уже были в 1944-м гвардии майором и командовали дивизионом». Последним его вопросом было – работал ли я с Садовским и Шагазатовым, а затем последовало краткое посвящение в проблемы. Самой безотлагательной была вьетнамская. Несколько тысяч южновьетнамских парней были направлены на стройки России для овладения передовой техникой и повышения профмастерства. Среди неудовлетворительно работающих министерств Секретариат ЦК КПСС указал и союзный Минводхоз.

Для объективности я настоял на привлечении консула к совместной проверке на местах. Выяснилось, что отправлялись рабочие без курсов русского языка, а управление бульдозером и швейной машинкой обозначалось единым иероглифом. Понятно, что землеройную технику они видели впервые, а чудеса предпринимательства и рыночной экономики продемонстрировали быстро. Уже через 2-3 месяца, неведомыми для таможни тропами, поставлялись фурнитура и ткани, а рынки Поволжья были завалены «настоящими» джинсами LEVIS.

Часть квартир в новостройках мелиораторов отдали под общежития, не объяснив правил проживания. Аромат жареной селедки и прогон громко возражающей свиньи на 4-й этаж для разделки в ванной - было обычным делом.

Упущенное на далекой родине надо было наверстывать в каждой ПМК: швейников перевести в Росшвейпром, сайгонскую шпану – мастеров кунфу – депортировать, остальных ежедневно учить в ПТУ профессии и русскому языку и, по мере обучения, распределять в интернациональные бригады, заключив индивидуальный трудовой договор с понятными обязательствами сторон, а главное – адаптировать в среду российских сверстников.

         Для меня 100-летие ВЛКСМ – это не только повод для воспоминаний. Воспитывать внуков на примере поколения созидателей важно, ну, а сегодня на кого им ровняться?

Что общего было у А.Е. Бочкина, Н.Ф. Васильева, И.И. Наймушина, С.И. Садовского, В.Б. Арсентьева, П.А. Полад-заде, Х.А. Шагазатова, З.П. Зарапетяна? Безупречная репутация, профессионализм, верность идеалам, чистые руки и кристальность души? Думаю, всё это вместе выкристаллизовывалось в подлинную партийность, патриотизм государственников, созидателей с жизненным кредо: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».

Счастье нашего послевоенного поколения в преемственности ценностей и идей созидания страны, осознании ответственности за ее будущее. «Думать прежде о Родине…» - означало идейную самореализацию в обществе, полное отторжение коррупции, клановости, лицемерия и алчности, эгоизма и тщеславия – всего, что адаптировано в нынешних реалиях.

Понятно, что «иуды», «мазепы» и «власовы» были и будут всегда, фамилия «Сволочь» давно стала на Руси именем нарицательным. Даже в андроповские времена доля «примазавшихся» к партии и комсомолу, призывавших с высоких трибун к верности идеалам и укрепления страны, зашкаливала. Благими намерениями забалтывался антидот застою. Профессиональные прохиндеи с комсомольским значком на груди и с партбилетом в кармане были не только безучастны к развалу Союза, но и пользовались вдруг открывшимся возможностям ваучерной приватизации, ГКО, залоговых аукционов. Плесневелая прослойка «ходорковских», суперуспешных менеджеров – распорядителей природной рентой и госсобственностью – выросла и опутала все ветви и уровни властных структур.

Спрашивается, ну а где мы-то были, почему все это позволили, имея огромные ресурсы, 70-летнюю историю ВЛКСМ, структуры, численность в 20 млн. и практику мобилизации молодежи на защиту Отечества? Или фактор равнодушия, растерянности, пассивности молчаливого большинства помешал, или наши лидеры оказались недееспособны?

Известие о самороспуске комсомола в сентябре 1991 года застало меня в Эфиопии. Вначале радиовести не поверили – «утка», но в посольстве подтвердили беспрецедентный факт. Без реформирования, без альтернативности, без адаптации к новым социально-экономическим реалиям. Не было и нормативно-правовых, обязательных к исполнению актов на самороспуск. Перестроиться на марше – да! А вот самоликвиднуться с утратой собственности – это душевная травма для меня и, думаю, для многих моих соратников, воспитанников комсомола.

Передел собственности, ее акционирование, приватизация и офшоризация госсобственности неприемлемы, но понятны. Но как могла тихо раствориться в небытии собственность комсомола, по крупицам созидаемая его поколениями: основные фонды, авуары, недвижимость? Считаю это кощунством против всех моральных и нравственных ценностей, демонстративным надругательством над памятью поколений.

Надо поименно назвать не только организаторов, причастных к развалу комсомола, диверсифицировавших ответственность за разбазаривание его имущества или безмолвствовавших при этом, но и бенефициаров. Иначе «незавершенка» - как в строительстве, с исторической амнезией современной молодежи.

Значимость и актуальность вековой истории комсомола будет с годами нивелироваться в «никуда», с разрывом в исторической памяти отцов, детей и внуков. Без преемственности, без воспитательных и мировоззренческих основ и традиций, когда массовый патриотизм остается в прошлом, только лозунгом.

      Этот вектор оцерковливанием не преодолеть. Нужна система соединения лучших традиций нашего прошлого с настоящим, воспитание ответственности за будущее Отчизны.