Я один. Ни отца у меня, ни матери.
Только твой я, Республика, сын.
Ой, куда вы?.. куда вы?.. –
Прямо к кровати.
Солнечные усы.
Ой, как босые щекочут пятки,
Тормошат пушистые волосы сна!
А потом на улицу без оглядки,
Прыгая через нас.
К окнам – шумною детской оравой.
Пусть восторги глаз серебрят.
А на площади, от знамен кудрявой, -
25 октября.
Там Октябрь, звенящий славою
Солнечных, гордых лет.
Но что это?..
И – меркнут церковные главы
И скрываются в осенней мгле.
И как будто плакатов не было.
Будто спрятали день за ведро.
И по черному барабану неба
Тревожная пулеметная дробь.
Стук калитки. И крик мой: «Папа!»,
И внезапная дрожь лица,
И опущенный молчаливо на пол
Согнутый труп отца.
И из глаз неподвижных – бездна,
И холодная мертвая тьма,
И мучительным криком срезанная,
Бьющаяся по полу мать.
Снова свет, и опять на моей кровати
Вздрагивающие пушистые усы,
Ни отца у меня, ни матери,
Только твой я, Республика, сын.
1920