Депутат Госдумы написал очередную книжку [главы из книги]
22.01.2009
Русский бизнес-центр – это трактир
Есть такой финский кинорежиссер – Аки Каурисмяки (Aki Kaurismaki).
Фильмы у него трагичные и страшные. Смысл их в том, что человек в этом мире никому не нужен, и жить ему решительно незачем. Фильм «Огни городских окраин» (в английском прокате – «Lights in the Dusk») – об охраннике в ювелирном магазине. Ему предлагают денег, он не соглашается. И тогда связанная с ворами блондинка крадет у него ключ от магазина. Лучше бы соглашался на предложения шайки… Теперь после ограбления все улики показывают на него. Парень выходит из тюрьмы и видит, что возвращаться некуда. Все его предали, все от него отступились.
Но вот вопрос: почему фильм начинается с того, что трое русских пьяниц спорят о Пушкине, Чехове и Горьком? Почему некоторые фразы в фильме произносят на русском языке, без перевода? Например, фразу: «Жизнь Максима Горького в детстве была очень тяжелой»?
Не сомневаюсь, что Аки Каурисмяки – не сознательный враг России, не агент ЦРУ и не пытался нанести России вреда. Но у него самого, видимо,  Россия ассоциируется в первую голову, с люмпенизированным элементом. С такими интеллигентными пропойцами, которые под парами портвейна выясняют смысл поэтики Пушкина и Чехова.
Жаль, что и у этого финского режиссера, и у других инженеров человеческих душ на Западе русские – никак не люди, способные вести хоть какие-то значительные дела.
Для Аки Каурисмяки типичные русские – это «интеллигентные» пропойцы. По его мнению, они типичны, своего рода «лицо страны». И ведь не придет в голову никому вывести в фильме людей, которые доверяют друг другу на слово крупные суммы, – как типичных россиян. А ведь они и правда типичнее! Потому что бродяги и пьяницы у нас есть – как же без них? Но они есть во всех странах, их у нас не больше, чем в любом другом царстве-государстве. И нет в их испитых рожах никакой национальной российской специфики.
Типичные русские – миллионы на слово
Если искать «типичных русских», выразителей духа страны, то это как раз те, кто заключает устные сделки на крупные суммы. Хотите «типичных русских» и желаете «русской специфики»? Тогда покажите не алкаша, цитирующего Пушкина (и что? Мне один бродяга в Вашингтоне Шекспира цитировал), а дельца, заключающего сделку через рукобитье.
Не обращали внимания? У нас и до сих пор многие сделки никак официально не оформляются.   
Попросит у Вас лично друг крупную сумму в долг… Крупную не «вообще», а крупную именно для Вас. Не важно, сколько это – 10 тысяч рублей или евро – главное, чтобы сумма была для вас значительная. Такая, которую потерять будет жалко.  Вы станете заключать на эту сумму кредитный договор? Нет, у нас обычно вообще дадут без расписок, тем более не оформив сделку у нотариуса.
Многие, наверно, прочитают это место в книге и пожмут плечами: подумаешь… Все так делают! В том-то и дело, дорогой читатель, что не все. На юридически грамотном Западе как раз не принято давать деньги «на доверии», без расписок и нотариата. И вовсе не кажутся нормальному европейцу эти формальности лишними, мелочными и ненужными.
Так вот, имейте в виду: это и правда очень типичная национальная черта русского народа – вести дела на основании устных договоров. Свидетельствует ли она об «изначальной» вороватости и нечестности, судите сами. 
На Руси XVII века промыслы организовывали купцы, прекрасно умевшие объединять свои капиталы, создавать “обчества” на паях. Эти “обчества”, где учитывался вклад каждого, и каждый получал доход по вкладу, только одним отличались от акционерных обществ Европы: менее строгим учетом, менее жесткой формализацией.
На Западе предприниматели регистрировали новую Компанию как юридическое лицо, вели протоколы заседаний, выпускали акции. Они нанимали адвокатские конторы для ведения и хранения своих документов, а Биржа аккуратно следила, как поднимается или опускается курс акций каждой компании, и как «идет» тот или иной товар.
В общем-то с сегодняшней точки зрения это нам кажется более современным и «методологичным», но давайте подумаем: все ли «правильное» с точки зрения бизнеса является столь же правильным с точки зрения человеческих отношений?
И то, как детально обставляли европейский предприниматели свои «отношения» - не говорит ли только об одном: о том, что это была лишь  дополнительная «защита от возможного обмана»?
Ведь признаемся, положа руку на сердце:  а для чего в действительности в наш современный век ВООБЩЕ нужны все эти «юридические формальности»? Для чего требуется бесчисленная армия нотариусов и юристов,  к чему все эти тонны бумажных договоров, подписи и печати? Ну, конечно, с одной стороны, чтобы не забыть, о чем договорились, чтобы все взаимные обязательства были четко зафиксированы. Но это не главное. Если бы речь шла только о свойстве человеческой памяти «забывать», 99% договоров не заключались бы вовсе или делались бы «в простой  электронной форме».
И тогда бы миллионы юристов остались  без своего куска хлеба с маслом.
А дело вот в чем.
Дело в том, что на самом деле все это нужно лишь для одного: чтобы ВСЕ, О ЧЕМ И ТАК ЧЕТКО И ОДНОЗНАЧНО ДОГОВОРИЛИСЬ еще раз четко записать, зафиксировать, расписаться кровью, скрепить печатями – и запереть в сейфе. А лучше – в арендованной банковской ячейке. Вскрыть которую – только можно двумя ключами, одномоментно, в присутствии банковского служащего.
Знакомая картинка?
Читатель еще в наивности своей не понял,  для чего все эти ухищрения?  Элементарно! Чтобы не было легкого соблазна договаривающимся сторонам друг друга ОБМАНУТЬ!
Увы, никакие договора в наш век не помогают.  Все равно обманывают, «кидают»,  выставляют в дураках.
За чаем – авторитеты, а не «чайники»
Зато наши предки-купцы не утруждали себя ведением протокола, сложностями юридического оформления сделок. Они не имели никакого представления о процедуре выпуска акций или о работе Биржи. И знаете, у них получалось! Частные договоры доверявших друг другу купцов оказывались вполне достаточными для того, чтобы создать «обчество» и вполне благополучно им руководить.
Собирались купцы обычно не в домах друг друга. То есть ходили и в дома, вели степенные разговоры и порой даже дружили семьями. Но дела вели, и сделки заключали… в трактирах.
Только вот не надо тут начинать песни об «извечном русском пьянстве», мол без стакана купцы договориться не могли. Эту басню мы уже подробно разбирали в предыдущей книге. В трактире, к слову сказать, ВООБЩЕ  по большей части нашей истории спиртным не торговали.  Наливали в другом заведении, кое называлось – кабак. Трактир  же – место для еды и неспешного чаепития.
Да и чем, собственно, плохое место для бизнес-переговоров?
Международная система страхования, кстати, ведет свое начало со сделок, заключавшихся в лондонском кафе Ллойда. Основные сделки американских воротил начала XIX  века тоже заключались в кафе и ресторанах на улице Уолл-стрит, в голландской, а затем английской  колонии Нью-Йорк – Новый Йорк. И лишь позднее вместо «бизнес-кафешек» на Уолл-Стрит возникли гигантские бизнес-центры, выросли банки и биржи.
Так что манера договариваться «за чашкой чая» у русских и западных предпринимателей как раз была одна. А разница была в другом – в уровне взаимного доверия. Вот европейцы как-то друг другу верят мало… Им нужен нотариат, письменное подтверждение сделки. Нужна бумага, подтверждающая владение своим паем в общем владении – акция. Нужен нотариус, чтобы фиксировать сделки и адвокат, чтобы вел дела в суде, не позволял обмануть.
А русским купцам все это сомнительное счастье казалось не обязательно: они доверяют друг другу, проклятые дикари.  
В XVII веке на акционированном капитале соляных и рыбных производств поднялись колоссальные состояния Г.А. Никитникова, Я.С. Патокина, Д.Г. Панкратьева, Н.А. Светешникова, В.Г. Шорина, О.И. Филатьева и множество рангом пониже.
В XVII веке в купцы мог пойти любой лично свободный человек, а их было больше половины населения. Среди черносошных крестьян в XVII веке “владельцы черной земли совершают на свои участки все акты распоряжения: продают их, закладывают, дарят, отдают в приданое, завещают, притом целиком или деля их на части”.
Русский капитализм XVII века
Этот крестьянский капитализм зашел так далеко, что возникли своего рода “общества на паях”, союзы “складников”, или совладельцев, в которых каждый владел своей долей, и мог распоряжаться ею, как хотел – продавать, сдавать в аренду, подкупать доли других совладельцев, а мог и требовать выделения своей доли из общего владения. 
М.М. Богословский писал: “ В севернорусской волости XVII века имеются начала индивидуального, общего и общинного владения землей. В индивидуальном владении находятся деревни и доли деревень, принадлежащие отдельным лицам: на них владельцы смотрят как на свою собственность: они осуществляют на них права распоряжения без всякого контроля со стороны общины. В общем владении состоят и земли и угодья, которыми совладеют складничества – товарищества с определенными долями каждого члена. Эти доли – идеальные, но они составляют собственность тех лиц, которым принадлежат, и могут быть реализованы путем раздела имущества или частичного выдела по требованию владельцев долей. Наконец, общинное владение простирается на земли и угодья, которыми пользуется, как целое, как субъект... Река с волостным рыболовным угодьем или волостное пастбище принадлежит всей волости, как цельной нераздельной совокупности, а не как сумме совладельцев”. 
Право же, тут только акционерного общества и биржи не хватает! Или просто они не были нужны?
http://kp.ru/daily/24230/430890/