Главная| Каталог статей| Мой профиль | Регистрация| Выход | Вход
 
Четверг, 28.03.2024, 17:09
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Категории раздела
Комсомол в лицах [104]
Твои герои, комсомол [20]
Наука о комсомоле [28]
Сегодняшняя молодежь. [91]
Верность традициям
Лауреаты премии ВЛКСМ [7]
Стихи о комсомоле [31]
Комсомольская летопись эпохи [72]
Интервью. воспоминания, статьи
Пионерия [43]
Имя России [11]
Послесловие к известному проекту канала "Россия"
Молодежь и культура [8]
История страны [13]
Твои люди, комсомол [10]
Прощание [2]
Великая Отечественная... [3]
Твои памятники, комсомол [6]
Наш видеозал [7]
Юбилей [17]
Наш комсомол
  • ЛКСМ. Москва.

  • Ленинский Комсомол (ЛКСМ РФ) Москва

  • Ветераны комсомола

  • Не расстанусь с комсомолом. Комсомол 100.

  • История комсомола Казахстана

  • Комсомольская юность моя

  • Комсомол -100 лет. Тверь.

  • Воспитанники комсомола-Мое Отечество

  • Комсомольская юность моя (Ивановская область)

  • Комсомольская площадь (Нижний Новгород)

  • Из истории Челябинской областной организации

  • Сайт ветеранов комсомола(Омск)

  • Ветераны Ярославской области

  • Наш опрос
    Есть ли будущее у комсомола?
    Всего ответов: 1222
    Вход

    Поиск
    Статистика

    clock counter Яндекс.Метрика
    Главная » Статьи » Наука о комсомоле

    История ВЛКСМ. Криворученко В. К. Внутрисоюзная демократия в ВЛКСМ в 1920-30-х годах: слова и дела(продолжение)
    Продолжение
    Внутрисоюзная жизнь направлялась не на развитие самодеятельности, инициативы комсомольцев, а на мобилизацию молодых людей на выполнение партийных директив. В журнале «Молодой большевик» в редакционной статье была примечательная фраза: «Внутрисоюзная демократия есть форма большевистского воспитания комсомольцев в духе полного доверия и преданности партии», а тем более ее заголовок: «Обстановка требует, задачи диктуют»[89]. Здесь упускался главный смысл внутрисоюзной демократии — организация самодеятельности объединенной в союзе молодежи, создание условий для активности, боевитости комсомольских коллективов. Думается, что делалось это неслучайно, нужно было увести молодых людей от их личных интересов, все подчинить реализации сталинской политике, обеспечению безоговорочного подчинения партии.

    Одним из важнейших элементов внутрисоюзной демократии является подбор и расстановка кадров и актива. Наиболее значимые решения на этот счет принял пленум ЦК ВЛКСМ в ноябре 1926 г. Поиск оптимальной демократической системы выборов ЦК ВЛКСМ называл в числе главных элементов перестройки работы комсомола[90]. Тогда ставилась задача более широкого обсуждения комсомольцами кандидатур в составы руководящих органов. Было признано неверным, недопустимым для самодеятельной организации «навязывание» кандидатур в бюро ячеек и комитетов, голосование списком. Главное внимание при выборах предлагалось направлять на подготовительную работу, прежде всего на предварительное обсуждение кандидатур в первичных организациях, на собраниях актива, в цеховых ячейках. Ставилась задача до собрания или конференции проводить отчеты в нижестоящих комсомольских коллективах, знакомить комсомольцев с материалами отчетов с тем, чтобы они могли дать объективную оценку работе комитетов комсомола и избранного в них актива.

    Как видим, тогда были выработаны интересные решения по выдвижению комсомольских кадров и актива, позволявшие преодолеть шаблон в проведении отчетов и выборов, превратить такой формализованный элемент комсомольской работы, как отчетно-выборная кампания, в эпохальную страницу жизни комсомольской ячейки, использовать ее для активизации союзной работы. Поднимался и такой принципиальный вопрос демократизации выборной системы — комсомольская организация или ячейка «должна иметь фактическую возможность смены своих руководителей, смены любого секретаря, любого бюро или комитета»[91].

    К сожалению, в последующие годы эти установки не получили воплощения в жизнь. Все больше сказывался разрыв между словом и делом — тем, что говорилось в документах, и тем, что было на практике.

    Серьезно тормозила демократизацию кадровой политики так называемая номенклатура комитетов комсомола. Комитеты комсомола контролировали подбор кадров, входящих в нее, навязывали на эти должности своих ставленников, проводили собеседования с комсомольскими работниками, давали оценки их работы, утверждали эти кадры своими решениями. Конечно, кадровый вопрос имеет важное, определяющее значение для любой организации, он должен находиться под контролем руководящих органов. Но в то же время система должна быть такой, чтобы не ущемлялись права комсомольцев в выборе своих вожаков. Сложившаяся в 30-х гг. практика фактически лишала комсомольцев пользоваться этим уставным правом.

    На X съезде ВЛКСМ справедливо критиковалась как негодная система, когда уже после утверждения Центральным Комитетом ВЛКСМ комсоргов школ, помощников политотделов по комсомольской работе всельском хозяйстве, на железнодорожном транспорте их избирали комсомольцы. В результате выборы становились фикцией, чистой формальностью. Любопытно, что на съезде не предлагалось передать решение этих вопросов непосредственно комсомольским организациям, об этом и речь не могла тогда идти. Делегаты говорили лишь об усовершенствовании бюрократической антидемократической системы подбора и расстановки кадров с тем, чтобы ЦК ВЛКСМ вначале высказывал рекомендации по кадрам, потом их избирал и уже после этого они бы утверждались в Центральном Комитете[92].

    Осуществление этих предложений могло несколько демократизировать систему подбора кадров, но она все равно оставалась бы далекой от подлинной демократии — настолько утвердился формализм в решении кадровых вопросов. А. Косарев на X съезде критиковал комитеты комсомола, которые пытались самостоятельно, без ведома ЦК ВЛКСМ решать вопросы о секретарях райкомов. Принятым X съездом Уставом был введен порядок, по которому секретари райкомов, горкомов утверждались обкомами, крайкомами, ЦК комсомола республик, а затем и Центральным Комитетом[93]. Вот как говорилось тогда в Уставе: «Секретари городских, окружных и районных комитетов утверждаются обкомом, крайкомом или ЦК ЛКСМ нацреспублики с последующим утверждением ЦК ВЛКСМ»[94].

    Назовем номенклатуру ЦК ВЛКСМ 1937-1938 гг.: все секретари, инструктора по пропаганде, заведующие, заместители заведующих отделами, председатели комиссий по приему и исключению из ВЛКСМ обкомов, крайкомов, ЦК комсомола республик, секретари райкомов, горкомов, помощники по комсомолу политуправлений ведомств (Главсевморпуть, ГВФ, наркоматы сельского, водного хозяйства, железнодорожного транспорта и др.), комсорги школ, представители ВЛКСМ в КИМе, редакторы комсомольских и пионерских газет и журналов. Всего в номенклатуру Центрального Комитета входило около 6 тыс. должностей[95].

    Когда смотришь протоколы бюро ЦК ВЛКСМ за те годы, невольно задумываешься, зачем нужна была такая централизация решения кадровых вопросов, насколько же было это формальным делом, если те же секретари райкомов комсомола утверждались списками, причем, как правило, путем заочного голосования. Естественно, никто в ЦК ВЛКСМ и не видел утверждаемых секретарей райкомов. Так же списком и снимали с работы, особенно в связи с так называемой враждебной деятельностью.

    Состав комсомольских кадров значительно проигрывал от того, что молодых людей на комсомольскую работу подбирали комитеты комсомола без рекомендаций первичных организаций, как это предусматривалось самими же решениями ЦК ВЛКСМ[96].Это приводило к тому, что комсомольские работники передвигались по должностной лестнице по мере приобретения практического опыта, но в то же самое время теряя связь с жизнью, с первичными комсомольскими коллективами.

    К чему приводила такая система подбора кадров, можно проиллюстрировать на примерах. За вторую половину 1937 г. в Узбекистане было заменено 54 из 105 секретарей райкомов комсомола. Из них половина пришла из самих райкомов, а 14 человек были на финансовой и канцелярской работе и лишь 6 человек непосредственно из первичных организаций. Совершенно ненормальное положение сложилось с комплектованием состава бюро райкомов и горкомов комсомола. Всего в их составе в республике было 800 человек, из них 622 работали в государственных учреждениях, таких, как райфинотдел, райзаготскот, райзо. Непосредственно с производства было всего 29 человек. И это не было исключением. В Казахстане из 125 секретарей райкомов — 94 ранее работали управделами и счетоводами этих комитетов[97].

    Партия и комсомол заботились о том, чтобы среди комсомольских работников были коммунисты, политически подготовленные молодые люди. Уставом ВЛКСМ закреплялось положение о том, что секретари всех комитетов комсомола от райкомов должны быть коммунистами, причем с определенным партийным стажем. Обращает на себя внимание то, что этот стаж определялся дифференцированно, в том числе даже для рабочих. Так, на должность секретарей горкомов могли выдвигаться молодые рабочие, имеющие комсомольский стаж не менее 4-х лет и партийный — 2 года, а для остальных — 5 лет комсомольского и 3 года партийного стажа[98]. В 1934 г. на комсомольском учете состояло 321 тыс. коммунистов, партийная прослойка среди комсомольцев составляла 8,8%[99].а

    Особое значение имело партийное ядро в колхозных комсомольских организациях. В 1936 г. в 55% колхозов, где были комсомольские организации, не было партийных. Вместе с тем в девяти из каждых десяти колхозных комсомольских организаций не было партийного ядра. В Московской области в 1932 г. из 860 секретарей колхозных комсомольских организаций только 77 были коммунистами, или 8,9%. В середине 30-х гг. 1,6% комсомольцев-колхозников являлись коммунистами[100].

    В 30-х гг. согласно Уставу партии все коммунисты в возрасте до 20 лет включительно, независимо от избрания в руководящие органы, обязаны были стоять на комсомольском учете[101]:Но на самом деле в комсомоле были коммунисты и более старшего возраста. Поэтому партрядро было достаточно высоким. Комсомольцы выдвигали молодых коммунистов в составы руководящих органов, секретарями комсомольских организаций. Но не всегда коммунисты охотно давали согласие на избрание секретарями первичных организаций, то есть там, где надо было работать непосредственно с молодежью, а не заниматься бумаготворчеством в комитетах комсомола. Так, в Харьковском библиотечном институте в 1937 г. почти каждый третий комсомолец одновременно был коммунистом, однако среди секретарей комсомольских организаций их не было[102].

    На X съезде ВЛКСМ делегат Гаврилов из Казахстана поднимал вопрос о нецелесообразности сохранения уставного положения об обязательности для секретарей райкомов быть коммунистами[103]. Тогда это не было поддержано, предложение было «несвоевременно», так как партия стремилась усилить свое руководство комсомолом, да и комсомол был в этом заинтересован. От этой уставной нормы не отказался даже XX съезд ВЛКСМ, проходивший в 1987 г., уже в условиях перестройки и демократизации общества, но жизнь потребовала отказаться от регламентации избрания коммунистов на руководящие должности в комитетах комсомола, что и сделал XXI съезд в 1990 г.

    Для комсомольских работников немаловажное значение имеет образовательный уровень. И дело здесь далеко не в анкетных данных. Комсомольский вожак постоянно общается с молодежью, занимается исключительно сложным делом — воспитанием молодого человека, формированием мировоззрения. А это требует знаний, опыта, эрудиции.

    К сожалению, образовательный уровень комсомольских кадров, вплоть до руководителей ЦК ВЛКСМ, был невысок. Вот состав секретарей ЦК ВЛКСМ в 1937-1938 гг.: Ш. Тимиргалина — незаконченное высшее, К. Белобородов — среднее, С. Уткин — незаконченное среднее, С. Богачев — низшее[104].Всячески нужно приветствовать, что С. Богачев и С. Уткин выросли из рабочих, хорошо знали истинную жизнь, но столь высокие посты в комсомоле, конечно же, требовали должного образовательного уровня. Тем более С. Богачев занимался идеологической работой, по совместительству он являлся и ответственным редактором журнала ЦК ВЛКСМ «Юный коммунист». Не могу согласиться со злобной редакционной статьей этого журнала «До конца выкорчевывать вражескую агентуру в комсомоле» по поводу VII пленума ЦК ВЛКСМ, снявшего в ноябре 1938 г. секретарей ЦК ВЛКСМ, в которой говорилось, что С. Богачеву, «абсолютно безграмотному человеку», специально было поручено руководить пропагандой, чтобы развалить работу по идейному воспитанию молодежи[105]. Пролетарский парень, до мозга кости коммунист, но как бы там ни было должность секретаря Центрального Комитета, занимающегося идеологической деятельностью комсомола, требовала высокого образовательного уровня, эрудиции, культуры.

    После разгрома кадров в 1937-1938 гг. к руководству комсомольскими организациями приходили люди, имеющие, как правило, среднее и незаконченное среднее образование. В 1939 г. даже многие первые секретари обкомов, крайкомов комсомола имели неполное среднее образование[106].

    Нельзя обойти и такую традиционную «болезнь» комсомольских вожаков, как всезнайство. Многие из них заносчиво считали, что все знают, что им не надо учиться, приобретать знания. Хорошо это передано в докладе А. Косарева на V пленуме ЦК ВЛКСМ в феврале 1938 г., дадим его сюжет по стенограмме: «Некоторые наши руководящие работники комсомола думают, что положение секретаря уже само по себе гарантирует знание вопросов марксизма-ленинизма. (Смех). Почему вы смеетесь? По-моему, это правильное утверждение. Забывают о том, какой бы чин ты из себя ни представлял, какой бы пост не занимал и то и другое само по себе знаний не гарантирует»[107].

    В силу недостаточных знаний у комсомольского актива и даже пропагандистов программа их переподготовки обязательно предусматривала повышение общеобразовательных знаний. Сошлемся на учебный план областных, краевых и республиканских школ деревенских пропагандистов, утвержденный ЦК ВЛКСМ 29 декабря 1939 г. На четыре месяца занятий отводилось 700 учебных часов, в том числе: история СССР — 100, история ВЛКСМ — 250, политэкономия — 100, экономическая география — 60, Конституция — 40, родной язык — 100, Ленин и Сталин о комсомоле — 30, «о коварных методах и приемах иностранных разведок» — 20 часов[108]. Как видим, учебный план был ориентирован не только на повышение политической культуры пропагандистов, но и их общего образования. Обращает на себя внимание объем курса по истории ВЛКСМ — 250 часов. Безусловно, это надо приветствовать, но в то же время трудно представить, чем же наполнялся такой большой объем учебных часов.

    В середине 30 гг., в период расцвета культа личности изменился подход к возрастным критериям комсомольских кадров и актива. С самого первого председателя ЦК РКСМ Ефима Цейтлина и до генерального секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева руководителями ВЛКСМ становились в «комсомольском возрасте». Е. Цейтлин — в 20 лет, О. Рыбкин — 19, Л. Шацкин — 19, П. Смородин — 25, Н. Чаплин — 22, А. Мильчаков — 25, А. Косарев — 25 лет[109]. На Николае Михайлове, который стал первым секретарем Центрального Комитета в 32 года, а ушел из комсомола в сорок четыре, эта традиция оборвалась. Конечно, это не могло не сказываться на работе комсомола, на всем корпусе комсомольских кадров.

    Еще до Октября В. И. Ленин писал: «Нередко бывает, что представители поколения пожилых и старых не умеют подойти, как следует, к молодежи, которая по необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путем, не в той форме, не в той обстановке как ее отцы. Поэтому, между прочим, за организационную самостоятельность союза мы должны стоять безусловно...»[110] А вот как говорил член Политбюро ЦК ВКП б) Г.Е. Зиновьев: «В партии считается добродетелью, если кто-либо имеет за собой 10-15 лет работы в ЦК. Можно ли то же самое сказать о комсомоле? Нельзя, потому что это организация молодежи»[111].

    Так говорил Ленин, так думали руководители партии в середине 20-х гг. Совсем иное отношение к возрасту руководителей комсомола было в конце 30-х гг., в условиях расцвета культа личности, ужесточения партийного диктата в стране. В 1939 г. об этом говорил секретарь ЦК ВКП б) А. А. Андреев: «Если к руководству комсомольской организации предъявляются теперь особо высокие требования, то совершенно неправильным являются настроения, что руководителем в комсомоле должен быть только человек комсомольского возраста. Дело социалистического воспитания молодежи архиответственное, работа комсомола настолько важна, что партия и руководство комсомола должны держать на руководящих постах в ВЛКСМ людей с большим опытом не только комсомольской, но и партийной работы»[112]. Это было прямой установкой партии, опять же по сугубо внутрисоюзному вопросу, которую обязательно нужно было проводить в жизнь, хотя она и противоречила юношескому характеру союза. Обращает на себя внимание сама постановка вопроса — партия «держит» комсомольцев на руководящей комсомольской работе, а как тогда с Уставом, который предусматривал, и это естественно, что руководящие органы избирают сами комсомольцы? Как воспринять установку секретаря ЦК партии о том, что комсомольские руководители еще до выдвижения в комитеты комсомола должны иметь опыт партийной работы?

    Следует заметить, что комсомол выступал против старения своих кадров, но на практике это не получалось. На III пленуме ЦК ВЛКСМ в 1937 г. А. Косарев говорил, что «в некоторых организациях союза образовалось значительное количество довольно пожилых секретарей райкомов, горкомов в возрасте 30-32 лет. Иные из них по 5-7 лет сидят на секретарском посту, работают без огонька, а в организациях для роста молодого актива образовалась своеобразная пробка». Участники пленума одобрительно восприняли эти слова, в зале раздались голоса: «Правильно»[113].

    Надо сказать, что вопрос о возрасте комсомольских работников, особенно секретарей комитетов, всегда был актуальным. Сами комсомольские активисты негативно относились к старению кадров. Но установить разумное сочетание опытных и молодых кадров так и не удавалось.

    В 30-х гг. в комсомоле широко было развито назначенчество комсомольских работников. В 1934 г. в докладе на пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном итогам XVII съезда ВКП (б), П. Вершков отмечал, что в комсомоле широко практиковалось назначенчество комсомольских руководителей вышестоящими организациями, комсомольцы даже порой в лицо не знали людей, которых ставили у руководства организацией. П. Вершков передал образное выражение одного комсомольца: ложишься спать при Петрове, а просыпаешься — секретарем сидит Иванов[114]. И в этом была немалая доля правды. На Ленинградском заводе им. Жданова в комсомольской организации турбинного цеха за год сменились пять комсоргов, и ни один из них не отчитывался о своей работе[115]. В Одесской области в двух райкомах за три месяца сменилось по четыре первых секретаря; были случаи, когда комсомольцы просто не знали, кто в данное время был секретарем их комсомольской организации[116].

    О подобных недостатках в работе с кадрами озабоченно говорили делегаты X съезда. Но и после съезда назначенчество не уменьшалось. В журнале «Известия ЦК ВЛКСМ» рассказывалось о комсомольской организации люберецкого завода в Подмосковье, где в 1937 г. в 9 из 16 цехов были заменены комсорги, несмотря на протесты комсомольцев. Замену комсоргов цехов проводил секретарь комитета комсомола без согласия членов комитета; были случаи, когда комсоргов меняли пропагандисты комсомольской политсети. В самом заводском комитете комсомола из 11 членов четыре были кооптированы. Такое же положение было на заводе «Красный Профинтерн» Западной области, где пять членов комитета комсомола были кооптированы, и это при условии, что согласно Уставу здесь должны были ежемесячно проводиться комсомольские собрания, на которых комсомольцы и должны были избирать своих вожаков. В редакционной статье «Внутрисоюзная демократия — незыблемая основа ВЛКСМ» признавалось, что большинство состава местных руководящих органов было кооптировано[117]. Вот налицо расхождение слова и дела — название статьи за демократию, а в жизни — против нее.

    Этот вопрос приобрел настолько острое значение, что в следующем номере журнала снова поднимается тревога по поводу массовой практики кооптаций. Вновь в редакционной статье и опять с примечательным названием «Демократический централизм в комсомоле» говорилось, что общеизвестны факты, когда решениями бюро райкомов, горкомов комсомола утверждаются секретари комитетов комсомола первичных организаций без ведома и согласия комсомольцев, о назначенных вожаках они в лучшем случае узнавали из информации райкомов. Райкомы не считаются с мнениями комсомольцев — признавал орган ЦК ВЛКСМ. Такое же положение было в районном звене, где секретарями райкомов нередко работали молодые коммунисты, не избранные не только пленумами, но даже и бюро райкомов комсомола[118]. В 1937 г. на III пленуме ЦК ВЛКСМ А. Косарев отмечал, что «кооптации иногда принимают прямо смешные формы, когда один из членов комитета кооптирует по 15 членов в дополнение к себе»[119].

    В Центральном Комитете ВЛКСМ после 1938 г. основная часть членов ЦК была кооптирована в связи с тем, что избранных X съездом членов выборных органов по необоснованным обвинениям исключили из их состава. А если учесть, что XI съезд состоялся только в 1949 г., то есть через 13 лет после X съезда, то понятно, что без кооптации центральные выборные органы действовать просто не могли. Журнал ЦК ВЛКСМ «Комсомольский работник» вынужден был постоянно информировать о кооптациях в составе Центрального Комитета ВЛКСМ[120].

    Партия не только не уберегла комсомол от этих нарушений внутрисоюзной жизни, но и способствовала внедрению несвойственных молодежной организации методов работы с кадрами и активом.

    Как известно, И. В. Сталин насаждал в партии ротацию партийных кадров — передвижение из одной организации в другую, в большинстве случаев эти работники не избирались конференциями, а кооптировались в выборные органы. Это было грубейшее нарушение уставных норм. Такая же практика перекочевала и в комсомол. Вот несколько примеров. В 1936 г. секретарем Харьковского обкома ЛКСМУ стал комсомольский работник из Ленинграда, на должность первого секретаря Курского обкома был направлен второй секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии, в Алма-Ате первым секретарем обкома стал первый секретарь Кизгизского обкома комсомола, вторым секретарем ЦК ЛКСМ Туркмении назначили комсомольского работника из Кировского края[121].Обменялись между собой секретарями Дальневосточный и Северо-Кавказский крайкомы комсомола[122].

    Такая практика была и в последующем. В 1939 г. исполняющими обязанности первых секретарей ЦК ЛКСМ Киргизии, Вологодского и Мордовского обкомов ЦК ВЛКСМ назначил комсомольских работников из Московской и Куйбышевской комсомольских организаций[123].

    Понятно, что могут быть случаи, когда нет возможности подобрать руководителя из состава самого комсомольского комитета, но какая была необходимость в массовой общественной молодежной организации перебрасывать комсомольских работников из одной территории в другую. Как отмечалось на X съезде, некоторые комсомольские работники исколесили страну вдоль и поперек, их перебрасывали с востока на запад и обратно. Справедливо отмечалось — инструкцию Центрального Комитета о том, что предложения по кандидатурам необходимо обсуждать в нижестоящих организациях, практически нельзя выполнять, так как секретарей райкомов утверждает ЦК ВЛКСМ[124]. Для самодеятельной молодежной организации утвердившийся стиль решения кадровых вопросов был совершенно неприемлем. Перестановки руководителей комсомольских организаций говорили о все большей утрате комсомолом самодеятельного характера.

    Комсомол постоянно вел борьбу с бюрократизмом, формализмом, а эта болезнь по-прежнему давала о себе знать. Здесь, видимо, виноваты не только комсомольские работники, но и само положение комитетов комсомола, которые были над комсомольцами, а не в их подчинении. Отсюда комсомольские работники не чувствовали своей ответственности перед членами ВЛКСМ и более того — перед выборными органами.

    Примечательны замечания Н. И. Бухарина. Он критиковал проявления комчванства в поведении комсомольских вожаков в заявлениях такого рода — «могу делать, что хочу», «что моя левая нога хочет», «все равно наказан не буду». Бухарин назвал это «кастовым застыванием», перерождением и призвал комсомол «бешено бороться против этого», так как эта тенденция особенно опасна для молодого человека, когда происходит становление его жизненной установки. Если молодой человек хотя немного пойдет по линии такого окостенения, то, несмотря на наличие портфеля, значков и прочих «атрибутов коммунистической добродетели», из него будет расти «порядочная сволочь». Может, и грубовато сказано, но, как говорится, удар в «десятку». Николай Иванович обращал внимание одного из первых корпусов комсомольских кадров на недопустимость в комсомоле метода командования. «Если вы этой тенденции не будете каждый год на вашем съезде ломать хребет, с комсомольской организацией будет плохо». Комчванство, пояснял Бухарин, — это начальничество, которое развивается как симптом бюрократизма[125].

    В 1934 г. ЦК ВЛКСМ призывал вышибать из руководящих комсомольских органов «неисправимых болтунов», «вельмож», «белоручек»[126]. Но искоренить их было не так легко. На пленуме ЦК ВЛКСМ 15 июня 1935 г. А. Косарев сурово осуждал становившееся традицией зачитывание на комсомольских собраниях приветствий, направление приветственных телеграмм... «Это уже до ячейки дошло: «дорогому секретарю райкома». Вот до чего дело дошло. «Под вашим руководством» и т. д. Аплодисментами встречают»[127].

    В 1937 г. в журнале «Известия ЦК ВЛКСМ» А. Нелепин рассказывал, что в Казахстане были нередки случаи, когда имя секретаря крайкома ЛКСМ носили пионерские отряды, а на одной стройке висел плакат «Ни одного неграмотного комсомольца. (Таштитов)». В статье говорилось о многочисленных фактах вождизма, зазнайства, угодничества, подхалимства. «Активист, страдающий вождизмом и зазнайством, отрывается от комсомольцев и молодежи, превращается в какого-то вельможу». Правильно было подмечено, но уверен ли был автор, говоря о том, что образец скромности показывал Сталин[128].

    Эта критика раздавалась в 1937 г., а в начале 1938 г. на пленуме ЦК ВЛКСМ говорилось, что новый секретарь ЦК ЛКСМ не успел еще дойти до секретарского кресла, как в его адрес стали раздаваться аплодисменты, приветствия, вывешивались портреты. «Дело доходит до смешного абсурда», — заметил А. Косарев[129].

    ЦК ВЛКСМ перенимал не лучший опыт партийных комитетов — грубо обращался с кадрами, вместо воспитания прибегал к наказаниям, снятию с занимаемых постов комсомольских работников. В 1937 г. А. Косарев говорил, что комсомольские работники «не фотографы, не репортеры в плохом смысле слова. Мы люди, стоящие у власти, помогающие партии руководить». Поэтому надо снимать, «привлекать к ответственности тех, кто может правильно работать, но не желает, ленится»[130]. Он обращал внимание на то, что среди комсомольских кадров есть политиконстатирующие, хитрющие люди с гнилыми чертами[131]. Секретарь ЦК ВЛКСМ П. Вершков также отмечал, что к руководству комитетами часто приходили люди явно негодные, классово чуждые[132].

    Укоренилась совершенно неприемлемая для коммунистической организации практика снятия комсомольских работников даже без вызова их на заседания комитетов — то есть заочно[133].Комсомольских работников освобождали от работы по всякому поводу и без повода, они оказывались в таком положении, когда и оправдываться было нельзя, никакие доводы не рассматривались и не учитывались. Документы дают представление, за что снимали комсомольских работников: неверие в силы партии и комсомола, потерю бдительности, политические ошибки, моральное разложение, гнилое поведение, саботаж выполнения партийных указаний, недостатки в воспитательной работе, «контрреволюционную» деятельность близких и дальних родственников, скрытие социального происхождения...[134]

    Вот характерный пример оценки комсомольских кадров. В середине 1928 г. ЦК ВЛКСМ обратился с письмом ко всем членам ВЛКСМ Смоленской области. В нем говорилось, что в руководстве областной организации были неустойчивые в классовом отношении люди, скатывающиеся на позиции врага, чуждые, враждебные элементы. Они обвинялись в том, что срывали классовую линию, портили взаимоотношения с рабочей и трудящейся молодежью, разлагали рабочих-активистов. «Смоленское дело есть яркое выражение того, как комсомольских руководителей, даже из рабочих, заедает рутина, обломовщина, обывательщина, отрыв от масс, слепота перед классовым врагом, и в результате их перерождение». После такого уникального набора ярлыков в адрес людей — комсомольских работников их же обвинили за то, что они по отношению к критиковавшим их комсомольцам применяли «различного рода репрессии, приклеивали ярлыки оппозици­онеров и бузотеров»[135].

    Конечно, нельзя оправдывать факты пьянства, недисциплинированности комсомольских работников, но зачем нужны были агрессивная атака, оскорбительные ярлыки. Обратим внимание и на то, что в письме ЦК ВЛКСМ говорилось и о репрессиях в комсомольской организации.

    Это был, повторяем, всего лишь 1928 г. А через десять лет А. Косарев напрямую связывал недостатки в работе комсомольских вожаков с вражеской деятельностью. Он говорил: «Там, где комсомольский работник отрывается от масс, где не ведется большевистская работа по политическому воспитанию молодежи, там создается благоприятная почва для вражеской подрывной работы»[136].

    ЦК ВЛКСМ проводил так называемые проверки комсомольских кадров, на места выезжали комиссии во главе с секретарями Центрального Комитета. В частности, такая ревизорская проверка проходила в Белоруссии. В августе 1933 г. не без участия руководства Центрального Комитета комсомола было принято постановление ЦК ВКП (б) «О положении комсомола Белоруссии и состоянии партруководства», которым поручалось не ЦК ЛКСМ, а «ЦК КП(б)Б в двухмесячный срок пересмотреть и укрепить состав секретарей райкомов и ячеек комсомола проверенными, партийно-выдержанными комсомольскими работниками». С ведома ЦК ВЛКСМ партийные органы ориентировались на вмешательство во внутрисоюзный вопрос, на ущемление уставных прав комитетов комсомола в подборе и избрании комсомольских вожаков. И это было в то время, когда ЦК ВЛКСМ в своих документах выступал за демократическую форму избрания активистов. Кроме того, ЦК ВКП (б) поручал ЦК Компартии Белоруссии и ЦК ВЛКСМ (опять же не ЦК ЛКСМ Белоруссии) «принять меры к оздоровлению комсомольской организации и самоочищению ее рядов от классово чуждых и примазавшихся элементов»[137]. Предлагалось и опять же ЦК КПБ уже через три месяца представить отчет об исполнении этих указаний. И рапортоватьбыло о чем. В республике практически прекратился прием в комсомол, многие комсомольцы исключались из союза. В результате «принятых мер» состав ЛКСМ Белоруссии резко сокращался: на начало 1933 г. — 107 тыс. человек, 1934 г. — 83 тыс., 1935 г. — 59 тыс.

    В докладе ЦК ВЛКСМ на X съезде справедливо говорилось, что комсомолу как организации коммунистического воспитания должны быть свойственны самодеятельные начала, что работа в ней должна организовываться «силами самой молодежи, не за нее, а вместе с ней, опираясь на нее, во главе ее»[138] . В то же время комсомол обрастал штатными работниками, что вело к обюрокрачиванию, оказениванию комсомольской работы.

    Приведем официальные данные о количестве штатных комсомольских работников в ВЛКСМ[139].

     
         
    1936 г.    
    1937 г.    
    1938 г.    
    1939 г.

    Ответственные работники    
    16 620    
    18 713    
    18 900    
    н/д

    Технические работники    
    5194    
    5811    
    7225    
    н/д

    Всего    
    21 814    
    24 524    
    26 185    
    45

    На 1 ответработника членов
    ВЛКСМ    


    235    


    229    


    257    


    277


     

    В указанные данные входят работники всех комитетов комсомола от райкомов до ЦК комсомола республик, а также освобожденные работники в первичных организациях. В 1937 г. освобожденными, штатными работниками были 1097 секретарей фабрично-заводских комитетов, 1384 комсорга общеобразовательных школ и 52 секретаря комитетов комсомола вузов[140].

    Как видим, количество штатных работников из года в год росло: с 1936 по 1940 гг. оно выросло более чем в два раза. На наш взгляд, партия и комсомол шли на такое увеличение штатных работников не столько из-за потребности комсомольской работы, сколько в силу стремления ужесточить контроль за молодежью, что было прямым следствием политики культа личности. Об этом в определенной мере может свидетельствовать и то, что после спада репрессий, гонений на комсомольцев было принято решение о резком сокращении комсомольских штатов — на 65%[141]'.

    Штаты аппарата ЦК ВЛКСМ на 1937 г. составляли: ответственных работников — 140 человек, технических — 92, всего 232 человека. На 1939 г. они были утверждены уже в количестве 401 единицы, в том числе 274 ответственных работника[142]

    Интересно посмотреть на распределение ответственных работников в аппарате на начало 1939 г.; секретарей — 5, отделы — кадров комсомольских органов — 75, оргинструкторский — 53, пропаганды и агитации — 45, крестьянской молодежи — 9, военно-физкультурной работы — 8, школьной молодежи — 14, пионеров — 16, управление делами со службами —20, особый сектор —21[143]. Как видим, наибольшее внимание уделялось укреплению подразделений, занимающихся кадрами, контролю за работой местных комсомольских организаций. Чрезмерно большим был и особый сектор, который вел документацию Центрального Комитета. Во всем этом чувствуется отпечаток времени. Заметим, что в последующем, несмотря на значительный рост численности комсомола, эти отделы не были столь многочисленными.

    На подборе, воспитании кадров особенно сказывались сталинские методы. При всем уважении к тем, кто был в комсомольском активе тех лет, нельзя не согласиться с А. Н. Шелепиным (в то время первый секретарь ЦК ВЛКСМ), который на пленуме ЦК ВЛКСМ 5 апреля 1956 г. говорил, что культ личности выработал у комсомольских работников пренебрежительное отношение к инициативе с мест, получили развитие такие уродливые явления, как замазывание недостатков, лакировка действительности, парадность, шумиха, очковтирательство, развилось немало подхалимов, аллилуйщиков[144]. И это относилось прежде всего к «головке» комсомола — руководству его ЦК.

    Сказанное выше свидетельствует о том, что под влиянием культа личности Сталина, состояния и развития политической системы общества происходили серьезные изменения в коммунистическом союзе молодежи. Комсомол утрачивал свою основу как самодеятельная, самоуправляемая организация. Все более упрочивались единообразие, централизация во всей деятельности союза. Утрачивалась специфика, особенности комсомола как молодежной, по своему духу воспитательной организации. Союз молодежи становился как бы частью государственной системы, его деятельность огосударствливалась, подчинялась решению государственных проблем, народнохозяйственных задач.

    Как часть общества комсомол не мог не воспринимать, не реализовать в своей структуре командно-административную систему. Централизация вытесняла демократизм из союза, ограничивала инициативу, творчество, самодеятельность комсомольцев и их организаций. Достиг апогея разрыв между словом и делом. В документах провозглашалась демократизация всех сторон комсомольской жизни, но на практике все было наоборот.

    На внутрисоюзной жизни существенно сказывалась деформация в партийном руководстве комсомолом. Партия в силу своего положения, опыта революционной борьбы и социалистического строительства должна была оказывать содействие комсомолу в его деятельности, развитии, служить наставником молодежи. Но партийное руководство сдерживало развитие комсомола, ограничивало самодеятельность, препятствовало саморазвитию. Командование комсомолом вело к тому, что и комсомольские организаций не стремились проявлять инициативу, заформализовывали свою деятельность.

    Все это серьезные последствия влияния культа личности на жизнь и деятельность комсомола. Конечно, и в этих условиях союз молодежи развивался, активно участвовал в социалистическом строительстве, выступал авангардом молодого поколения. Сегодня можно только умозрительно представить, насколько успешнее могла бы быть деятельность комсомола, если бы иная атмосфера сложилась бы в стране.


    [1] Указ. по: Чаплин Н. Основы юношеского движения. М., 1930. С. 23.

    [2] Документы КПСС о Ленинском комсомоле и пионерии. М., 1978. С. 8.

    [3] Третий Всероссийский съезд РКСМ. Стенограф, отчет. М. ; Л., 1926. С 308.

    [4] РГАСПИ. Ф. 1м. Оп. 16. Д. 473. Л. 1-2а.

    [5] Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 40, 41, 55, 57.

    [6] Вершков П. О перестройке организаций ВЛКСМ на основе решений XVII партсъезда // Известия ЦК ВЛКСМ. 1934. № 7-8. С. 6.

    [7] Об улучшении форм и методов союзного руководства и проведения внутрисоюзной демократии. Резолюция III пленума ЦК ВЛКСМ, ноябрь 1926 г. // Организация удесятеряет силы. М., 1968. С. 83-92.

    [8] В чем сущность новой системы // История ВЛКСМ. М., 1931. Вып. 4. С. 50.

    [9] О перестройке организаций ВЛКСМ на основе решений XVII партсъезда. Постановление IX пленума ЦК ВЛКСМ, март 1934 г. // Организация удесятеряет силы. М., 1968. С. 144-151.

    [10] Известия ЦК ВЛКСМ. 1934. № 7-8. С
    Категория: Наука о комсомоле | Добавил: komsomol-100 (05.06.2009)
    Просмотров: 3083 | Комментарии: 3 | Рейтинг: 0.0/0 |
    Всего комментариев: 1
    1 ВИКТОР ТОМАШКЕВИЧ  
    0
    Умер Владимир Константинович.. Тяжело читать...Патриарх истории комсомола. Внимательный, доброжелательный, бескорыстный, терпеливый,преданный ..Прощай, Володя

    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    [ Регистрация | Вход ]

    Copyright MyCorp © 2024