История ВЛКСМ. Криворученко В. К. Внутрисоюзная демократия в ВЛКСМ в 1920-30-х годах: слова и дела
Культ личности Сталина существенно сказался на деформации коммунистического союза как общественно-политического организационно самостоятельного объединения юношества. К. Цеткин в 1908 г. говорила, что молодежь может успешно развиваться только на почве самостоятельности, самоуправления, «первый и основной, главнейший принцип всякой революционной педагогики есть обращение к самостоятельности воспитывающихся»[1].
В марте 1919 г., то есть сразу же после создания комсомола, VIII съезд РКП (б) в резолюции «О работе среди молодежи» дал определение главной движущей силы коммунистического союза. В ней говорилось: «Коммунистическая работа среди молодежи может пойти успешно только через самостоятельные организации, идущие под знаменем коммунизма, в которых молодежь могла бы проявить максимум самодеятельности, безусловно необходимой для ее коммунистического воспитания»[2]. В 1920 г. III съезд РКСМ записал в Программе союза положение о том, что «самодеятельность молодежи является основой революционного воспитания», что комсомол должен приучать юношество «к самостоятельной организационной деятельности, широкой инициативе»[3].
В последующем подобные формулировки сущности комсомола из его основополагающих документов исчезали. В 30 гг. произошли существенные изменения в жизни комсомола в сторону потери им изначального самостоятельного характера, оказенивания комсомольской деятельности. Но истоки этого закладывались раньше.
В этой связи представляет интерес письмо членов Ленинградского губкома комсомола, адресованное пленуму этого комитета. Оно датировано 13 мая 1926 г. Уже тогда комсомольские активисты обращали внимание на то, что в комсомоле не все благополучно, что он начал сбиваться с ленинского пути. «Живая комсомольская жизнь, тесное товарищеское общение, совместное обсуждение вопросов все больше заменяются приказом секретаря, высокомерием аппаратчика... От внутрисоюзной демократии скоро останется одно воспоминание. На этой почве падает посещаемость комсомольских собраний, бюрократический нажим, аппаратное засилие отталкивают молодых рабочих от союза. Борьба с бюрократизмом не на словах, а на деле становится вопросом жизни или смерти для комсомольской организации»[4].
Насколько была своевременная и трезвая постановка вопроса. Подписало письмо несколько человек, со временем выцвели чернила, но одна подпись разборчиво видна — Дрязгов. Этого человека, члена партии с 1918 г., обвиняли в поддержке взглядов так называемой зиновьевской «новой оппозиции», на него устроили гонения. 16 января 1935 г. Особым совещанием при НКВД СССР под председательством Г. Г. Ягоды за принадлежность к «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группе Сафарова, Залуцкого и других» Григорий Дрязгов был приговорен к заключению в концлагере сроком на четыре года. Он признал, что до XV съезда партии является участником зиновьевской оппозиции, но в последующем никакой оппозиционной деятельностью не занимался. Был исключен из рядов ВКП (б). 23 августа 1957 г. на основании протестов Главного военного прокурора определением военной коллегии Верховного суда СССР Г. М. Дрязгов был реабилитирован. Тогда же он был восстановлен в Коммунистической партии[5].
Долгое, очень долгое время об указанном письме и его авторах нигде не упоминалось. Думали ли подписавшие его ребята, что придет время, когда мы с благодарностью будет читать этот исторический документ и говорить о прозорливости «непослушных» вожаков молодежи?
Но тогда, даже по прошествии восьми лет, на пленуме ЦК ВЛКСМ секретарь Центрального Комитета Петр Вершков говорил о том, что в комсомоле были распространены такие недостатки, как подмена живого дела бумагомаранием, заседательской суетой, кампанейщиной, болтовней, увлеченностью заседаниями, плохо поставленным контролем за исполнением решений, слабым теоретическим и культурным уровнем кадров, большой их текучестью[6]. Вот почему уже тогда нужна была перестройка всей работы в комсомоле.
В 20-30 гг. несколько раз комсомол проводил перестройки своей работы. В ноябре 1926 г. пленум ЦК ВЛКСМ принял поистине великолепное решение о перестройке работы комсомола[7]. В 1931 г. была намечена, на наш взгляд, наиболее важная линия перестройки, которая позволяла поставить комсомольца в центр внимания союза. «Системой работы по-новому» предусматривалось предоставление комсомольцам возможности самим выбирать для себя любое конкретное дело, общественную работу, которая их интересует и на которую они способны. Такой подход позволял мобилизовать творчество и самодеятельность комсомольской массы на решение стоящих перед комсомолом задач[8]. Затем в марте 1934 г. пленум ЦК ВЛКСМ вновь принимает постановление о перестройке работы комсомола[9].
Однако осуществлялись эти решения явно неудовлетворительно. Сошлюсь на доклад секретаря ЦК ВЛКСМ П. Вершкова на пленуме ЦК ВЛКСМ в марте 1934 г.: «Как известно, мы не впервые говорим о перестройке нашей работы. Сколько раз т. Косарев и неустанно и четко — на заседаниях бюро ЦК, на пленумах Центрального Комитета комсомола, на отдельных собраниях — остро ставил вопросы об искоренении недостатков нашей работы, о решительной перестройке! Вспомните, скольким товарищам, здесь присутствующим, очень крепко доставалось от ЦК и в частности от т. Косарева! (Голос: А сколько еще будет! Смех.)»[10]. Это было общее мнение.
ЦК ВЛКСМ ставил правильную задачу — «меньше шаблона, больше разнообразия в формах и методах работы»[11]. Но этот призыв разбивался о стену бюрократизма и показухи. Вот слова одного комсомольского работника того времени (поучительно и для наших дней): «Сколько сейчас ажиотажа вокруг новых схем и проектов перестройки! Каждый чиновник пишет схемы и предлагает проекты их. Сколько уже сейчас бездельников, людей канцелярского пошиба, отъявленных болтунов начинают и будут скрываться сегодня и завтра за схемой перестройки, за шумихой о перестройке!»[12] Комитеты комсомола все больше погружались в канцелярско-бюрократический стиль. Николай Чаплин на VIII съезде ВЛКСМ говорил, что руководство комсомольскими организациями отставало от развития инициативы и активности масс, комитеты комсомола встречали инициативу молодежи старыми методами и формами, которые были на вооружении еще отцов и дедов[13].
Особенно сильно нарушения внутрисоюзной демократии стали проявляться после X съезда. В мае 1937 г. пленум ЦК комсомола в принятой резолюции констатировал, что нарушались уставные положения о выборности комсомольского актива, была распространена практика кооптаций, утверждение комсомольских работников и их освобождение от работы проводились келейно, без учета мнения комсомольцев, была принижена роль критики и самокритики, выборные органы подменялись аппаратом, пленумы комитетов превращались в производственные совещания с обычными «накачками», в отношениях между работниками преобладал окрик, налагались бесчисленные взыскания. Отмечалось также, что в работе комсомольских организаций была парадность, шумиха, демократический централизм стал бюрократическим централизмом. Делался вывод, что сложившаяся практика тормозила рост активности комсомольцев, лишала членов ВЛКСМ их законных прав участия в жизни комсомола, в контроле за работой выборных органов[14].
Все это официальное признание самого Центрального Комитета ВЛКСМ. Расхождение слова и дела было совершенно очевидным. Документами декларировалась самая демократическая внутрисоюзная жизнь, а на деле процветал махровый бюрократизм, комсомольские органы все больше отрывались or молодежи, от ее запросов и интересов. Комсомол превращался из организации самоуправляемой, самодеятельной в организацию с жестким управлением сверху, непререкаемым централизмом. Утрачивался дифференцированный подход к различным группам молодежи. На X съезде ВЛКСМ со ссылкой на рекомендации Сталина указывалось, что в комсомоле все больше стиралась грань между рабочими, колхозниками и интеллигенцией, что исчезали понятия «рабочая молодежь», «крестьянская молодежь», «служащая молодежь», вместо которых должно быть одно понятие — «советская молодежь»[15]. Безусловно, социальная основа этих групп сближалась, у них вырабатывались единые интересы, вся советская молодежь участвовала в укреплении социализма. Но это ни в коем случае не говорило, что у каждой группы молодежи нет своих особенностей, игнорировать которые было нельзя.
Большинство комсомольцев не привлекалось к выработке решений комсомольских организаций, обсуждению насущных вопросов, они механически голосовали за навязываемые им «предложения», тем самым не чувствовали себя полноправными хозяевами комсомольских коллективов[16]. Были и исключения, которые должны были быть правилом. В Харькове в 30 комсомольских организациях вузов и техникумов в комитеты комсомола было избрано 227 человек, а выдвигалась 841 кандидатура, в списках для голосования было 425 человек[17]. Но таких примеров было не так много. В большинстве случаев отчетно-выборная кампания проводилась формально. По признанию генерального секретаря ЦК ВЛКСМ, демократичность выборов нарушалась в комсомоле в большей мере, чем в партии[18].
Грубо попирались демократические нормы в работе выборных органов комсомола. В 1936-1937 гг. в Куйбышевской области четыре райкома за год не провели ни одного пленума, 25 — по одному, 11 — по два и только в восьми прошло по 3—4 заседания.
А чем можно объяснить, что на X съезде ВЛКСМ среди делегатов рабочие от станка и крестьяне составляли всего 27,3%, или почти в два раза меньше (46,5%), чем на IX съезде, в то время как две третьих делегатов являлись штатными работниками. И еще — 60% делегатов были за пределами «комсомольского» возраста[19].
Утрачивалась коллегиальность в работе комсомольских органов. Нередки были случаи, когда секретари комитетов комсомола давали установки без ведома членов выборных органов. Стало практиковаться принятие решений комитетов комсомола опросным путем, заочным голосованием. На бюро ЦК ВЛКСМ в сентябре 1936 г. А. Косарев справедливо заметил, что нельзя решать вопросы опросным путем, причем меньшинством членов бюро, и выдавать это за постановление комитета комсомола[20].Но потом в самом бюро ЦК ВЛКСМ широко использовалась такая практика. Более того, опросным путем решались даже такие вопросы, как снятие с работы комсомольских работников и исключение из состава Центрального Комитета. Практиковалось направление в комсомольские организации писем по актуальным вопросам комсомольской жизни за подписью комсомольского генсека, которые публиковались в печати. Так, в журнале «Известия ЦК ВЛКСМ» только в одном номере было опубликовано два письма А. Косарева всем организациям союза — о пропаганде пленума Центрального Комитета ВЛКСМ и о неправильном поведении пионерских вожатых[21].
О какой коллегиальности можно было говорить, если в 1939 г. в составе бюро ЦК ВЛКСМ было всего 6-8 человек[22].На заседаниях комитетов комсомола нередко не присутствовало и половины их членов, а решения принимались[23].
Комсомольские аппараты подменяли выборные органы, всю организацию работы осуществляли штатные работники. Деятельность членов выборных органов в основном ограничивалась участием в заседаниях пленумов. Получалось так, что работники комитетов комсомола были над членами выборных органов. А. Косарев отмечал, что порой отдельные работники аппарата приостанавливали функции пленумов комитетов комсомола. Он указал на один из коренных недостатков во внутрисоюзной жизни — аппараты комитетов комсомола, будучи оторванными от комсомольцев, работали сами на себя[24].Сложилась такая система, когда штатные работники не чувствовали ответственности перед комсомольцами, не отвечали перед ними за свою работу, были зависимы только от вышестоящих органов, перед которыми и выслуживались.
Думаю, о преувеличении роли аппарата говорит тот факт, что на X съезде ВЛКСМ из 318 делегатов с совещательным голосом было 157 работников аппарата ЦК BJIKCM[25].
Время от времени принимались меры к привлечению комсомольского актива к работе комитетов комсомола, приближению их к интересам первичных организаций. В частности, при отделах комитетов комсомола образовывались общественные комиссии, советы, в которые входили комсомольские активисты, в том числе и из ячеек союза. В середине 30-х гг. при отделах ЦК ВЛКСМ такие комиссии создавались по направлениям работы, в них входило по 40—50 человек. Устанавливалось, что в их состав комсомольцы рекомендовались собраниями первичных организаций, определенных ЦК, а затем они утверждались бюро Центрального Комитета. Это позволяло высшему органу ВЛКСМ поддерживать постоянную связь с низовыми звеньями[26].Комиссия отдела студенческой молодежи, утвержденная в апреле 1938 г., состояла из 65 человек, в том числе было десять секретарей комитетов комсомола вузов[27]. В первичных комсомольских организациях ЦК ВЛКСМ рекомендовал создавать группы по различным участкам работы — борьбе за уплотнение рабочего дня, чистоту в столовых, с браком, за организацию культурного досуга и т. д.[28]
Эти меры способствовали улучшению работы аппаратов комитетов комсомола. Но это была, так сказать, покраска фасада здания, а оно требовало капитального ремонта.
В работе комитетов комсомола по-прежнему, а точнее всегда процветала заседательская суета, во главу угла ставился документ, а поэтому постановления и решения плодились изо дня в день. На их подготовку уходила масса времени. Восточно-Сибирский крайком комсомола за вторую половину 1933 г. провел 54 заседания, на которых было обсуждено 500 вопросов. Но это крайком, а вот ячейка вагоно-пассажирского цеха Калининского вагонного завода за три месяца обсудила 264 вопроса. Ивановский обком «сочинил» целую программу по изучению роста рядов комсомола, в которой было 49 вопросов и в каждом еще подвопросы[29]. ЦК ЛКСМ Украины в 1938 г. запрашивал от обкомов комсомола громоздкие отчеты — только по вопросам студенческой молодежи из 102 пунктов, ежемесячная информация должна была представляться по 28 разделам, которые содержали пункты и подпункты. Были разработаны разного рода схемы работы, формы отчетов, политдонесения и т. д.[30]
Во многих комитетах утвердился неприемлемый для комсомола стиль работы. На X съезде ВЛКСМ представитель комсомола Украины говорил, что в деятельности комитетов комсомола было администрирование, которое вело к ущемлению внутрисоюзной демократии. Администрирование ничего общего не имеет с воспитанием молодежи, — заявил делегат[31]. Газета «Правда» — орган ЦК ВКП (б) в передовой статье отмечала, что в практике работы комсомола сверху донизу воспитательные методы стали подменяться администрированием[32].
Пример в этом подавал ЦК ВЛКСМ. Сошлюсь на выступление члена бюро Центрального Комитета Е. Волковой. На VII пленуме в ноябре 1938 г. она говорила: «Обстановка в бюро ЦК была такая: отсутствовала всякая критика, было слепое преклонение перед авторитетом, стажем, опытом работы Косарева. Если образно выразить — Косарев был на положении бога в союзе, которому слепо доверяли, не допуская никаких замечаний. Это, мне кажется, главное. Считалось, что десятилетний стаж на посту генерального секретаря ЦК ВЛКСМ есть гарантия от всякого рода ошибок. Суть и моих ошибок в том, что, будучи не согласна с целым рядом предложений Косарева, я не выступала против них. (...) Громовые речи секретарей, безжалостное избиение критикующих, прижимали всякую инициативу и всякое желание выступать с предложениями, которые возникали в ходе работы»[33].
И это не был поклеп на бюро ЦК, генсека. Об этом говорили многие выступавшие на этом пленуме. «Косарев является генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ, но разве он не имеет ошибок, разве он не нуждается в критике?» — ставила вопрос секретарь ЦК ВЛКСМ В. Пикина и отвечала: «А этой критики по отношению к Косареву явно не хватало»[34]. «В Косарева и в его предложения верили больше, чем надо, принимали их безапелляционно. Если сказал Косарев — так и должно быть», — говорил секретарь ЦК ВЛКСМ С. Богачев[35]. «Отсутствие критики, самоуспокоенность, которая имела место в бюро ЦК, безусловная вера в Косарева, что скажет Косарев — это закон, — это было у меня. Это, я бы сказал, было и у многих членов бюро ЦК», — признавался заведующий отделом руководящих комсомольских органов ЦК Н. Белослудцев[36]. На заседаниях бюро Центрального Комитета, совещаниях комсомольских работников могли назвать топором, путаником, дворником, швейцаром[37].
Когда читаешь стенограммы заседаний бюро и пленумов ЦК ВЛКСМ, соглашаешься, что сказанное на VII пленуме не было надуманным, «выдавленным» под нажимом разоблачения так называемых врагов народа. Но почему же такой порочный стиль могли принять молодые люди, истинные большевики? Копировали «великих», — да, но разве умным, талантливым вожакам молодежи не ясно было, что это наносное, ошибочное, ничего не имеющее общего с партийностью, коммунистичностью? Почему простой, скромный, не избалованный жизнью пролетарский парень, которому в 38-м исполнилось двадцать девять, Серафим Богачев не проявил пролетарской закваски, почему и он плавал на бюрократической волне?
На утрате самодеятельного характера комсомола сказывалось то, что он чуть ли не с «пеленок» стремился стать взрослее, быть похожим на партию, «втискивал» в молодежную среду формы и методы работы взрослых организаций. Н.И. Бухарин своевременно обращал на это внимание. На III съезде РКСМ он говорил, что в комсомоле «чрезвычайно быстро, с необычайной ловкостью и необычайными способностями перенимаются все атрибуты партийной организации, начиная от машинок, машинисток и кончая соответствующими лозунгами, кончая поведением секретарей, секретарш и т. д. и т. п.»[38].
Комсомольцев не устраивала организация работы в союзе, они высказывали критические замечания, принимали решения о признании работы комитетов комсомола неудовлетворительной. В 1937 г. в Харькове из 30 вузов и техникумов в 19 работа комитетов комсомола была оценена неудовлетворительной[39]. В Западной области в 1938 г. из 36 районных организаций только в двенадцати работа была признана удовлетворительной[40].
Неудовлетворенность работой комсомола приводила к тому, что значительная часть комсомольцев отрывалась от своих организаций, выбывала из них без снятия с учета. В Смоленской области «мертвые души» составляли 42% всей организации, причем в основном это были рабочие, батраки, беднота. На заводе имени Петровского в 1934 г. числилась тысяча комсомольцев, которые ушли с завода и не встали на учет на новом месте[41].
«В наличии «мертвых душ» виноваты мы сами. Мы не сумели еще так перестроиться, чтобы привлечь к работе всех комсомольцев», — отмечал А. Косарев в 1929 г. «... «Мертвые души» — прямой результат мертвых, отживших методов работы, отмеченных администрированием и командованием», — а это его слова, сказанные в 1936 г. И каждый раз он говорил о необходимости усилить воспитательную работу, «покончить с администрированием, окриком — методами, враждебными комсомолу как воспитательной организации»[42].
Заметим, что сам термин «мертвые души» нередко понимался неправильно. Журнал «Юный коммунист» на полном серьезе называл его непартийным, навязанным врагами народа, которые «всемерно его распространяли, ловили ротозеев и беспечных руководителей на эту вредительскую удочку»[43]. А секретарь ЦК ВКП (б) А. А. Андреев под «мертвыми душами» вообще понимал чужаков. Обращает на себя и другое — метод работы комитетов комсомола именовали как прииск врагов.
В практике работы комитетов комсомола широко использовались разного рода наказания комсомольцев вплоть до исключения из его рядов. На X съезде приводились данные по союзу: за 1933 — первую половину 1935 гг. было исключено из комсомола 449 571 человек[44]. Журнал ЦК ВЛКСМ признавал, что из комсомола выгоняли по поводу и без повода, зачастую без всяких оснований[45]. Основная часть исключений была за нарушения союзной и производственной дисциплины. В Горьковской организации в 1936 г. 66% исключенных составляли комсомольцы, нарушившие дисциплину, в Сталинградской — 67, Башкирской — 72, Куйбышевской — 62%[46]. Нарушением комсомольской дисциплины, достойным исключения из ВЛКСМ, считалось, например, отсутствие в течение нескольких часов на отчетно-выборной конференции[47]. Порой допускалось прямое издевательство над комсомольцами. В Уральской области одну комсомолку обвинили в том, что она занималась ни много ни мало — проституцией. Райком партии требовал от нее справку о девственности. Дважды она приносила такие справки, а потом покончила жизнь самоубийством[48].
В комсомоле падала дисциплина, ответственность, не соблюдались элементарные нормы внутрисоюзной жизни. Как отмечал генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, принятый на X съезде комсомола Устав не соблюдался, в ряде комсомольских организаций с ним не считались, не принимали во внимание, превращали в пустую бумажку[49]. Такую же оценку давало бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) в 1937 г. В принятом им постановлении говорилось, что во многих комитетах, начиная с обкома ВЛКСМ, существовало неправильное отношение к Уставу комсомола, его рассматривали лишь как объект для изучения, а не закон комсомольской жизни[50]. В ряде мест комсомольские организации были близки к организационному распаду, нередки были случаи, когда более трети членов ВЛКСМ не посещали комсомольские собрания, комсомольцы не платили взносы по 3-6 месяцев, отрывались от комсомольских коллективов[51].
Особенно тяжелые последствия имело насаждение централизма, сковывание самодеятельности в школьных комсомольских и пионерских организациях. В апреле 1934 г. ЦК ВКП (б) принял постановление с многообещающим названием: «О перегрузке школьников и пионеров общественно-политическими заданиями». Устанавливался порядок, согласно которому Центральное бюро юных пионеров не могло давать указаний о работе среди пионеров без согласования с наркомпросами, а в самой школе пионерские мероприятия не могли проводиться без ведома заведующего школой[52]. Постановление ЦК ВКП (б) привело к тяжелым последствиям — свертыванию самостоятельности в самодеятельной детской коммунистической организации. В том же 1934 г. П. Вершков отмечал, что уставные вопросы, на которых строится пионерорганизация как организация самих детей, часто «смазываются», пионеры в таких условиях перестают чувствовать себя членами пионерского коллектива, организаторами пионерской жизни[53].
На деятельности пионерии сказывались и сталинские суждения. На X съезде ВЛКСМ говорилось, что у пионеров были свои законы и обычаи, но «Сталин указал нам, что эти «законы и обычаи» — надуманная и ненужная вещь»[54]. У пионеров традиционно были свои законы, это их постоянный атрибут. Командно-административный стиль сталинского руководства проникал всюду, даже в детские коллективы.
На X съезде ВЛКСМ в докладе Центрального Комитета говорилось, что «пионерская организация — не организация для детей, а боевая организация самих детей, работающих под руководством партии и комсомола»[55]. Правильно по сути, но на деле так не получалось, сам ЦК ВЛКСМ все больше ограничивал самодеятельные начала пионерской организации. В концентрированном виде это получило выражение в постановлении VII пленума ЦК ВЛКСМ 1951 г. Тогда устанавливалось, что планы работы пионерских дружин обсуждаются на заседаниях педагогических советов и утверждаются директорами школ, пионерских отрядов — учителями и классными руководителями. Советы и слеты дружин и отрядов можно было проводить только при участии директоров и завучей школ, учителей, классных руководителей. Пленум вновь подчеркнул, что для проведения массовых мероприятий с пионерами в школе должно быть разрешение директора, а районных мероприятий — райкомов комсомола и отделов народного образования. Даже такой сугубо пионерский вопрос, как прием детей в свои ряды и рекомендация их для вступления в ВЛКСМ, мог решаться только с учетом мнения учителей и классных руководителей[56].
Работа школьных комсомольских организаций все больше подчинялась решению общешкольных задач по обучению и воспитанию учащихся. В 1944 г в принятом XII пленумом ЦК ВЛКСМ постановлении говорилось, что жизнь комсомола и пионерии является неотъемлемой частью воспитательной работы, проводимой директорами и учителями школ, а главная их задача — помощь учителю в воспитании ребят. Пленум установил, что учителя, независимо от принадлежности к комсомолу, могли участвовать в комсомольских собраниях, директорам предоставлялось право приостанавливать выполнение «неправильных решений» комсомольских организаций, которым в свою очередь запрещалось вмешиваться в работу учителей и критиковать их на собраниях учащихся и в стенной печати. Попирались уставные положения о приеме в комсомол — в частности, было установлено, что пополнение комсомольских рядов должно идти при прямом и непосредственном участии учителей. Устанавливалась подчиненность старших пионерских вожатых наряду с комитетами комсомола и директору школы.
Такие меры объяснялись тем, что за воспитание и обучение учащихся несет ответственность школа, а потому работа комсомола и пионерии является составной частью работы школы[57].
Эта линия была поддержана и закреплена XI съездом ВЛКСМ, который установил, что вся работа комсомола должна быть подчинена учебно-воспитательным задачам школы, а массовые мероприятия могли проводиться только с разрешения директора школы[58].
ХII съезд восстановил школьному комсомолу статус самостоятельной, самодеятельной организации. В школе, так же как и в любых других коллективах, комсомольские организации подчинялись только партийным организациям. На это указывалось и в решениях ЦК ВЛКСМ. Но зависимость школьного комсомола от администрации ощущалась долгие годы. Иначе говоря, отрицательное влияние постановления ЦК ВКП (б) 1934 г. проявлялось более полувека. В этом сказывалась жесткая централизация общественной жизни, ведшая к деформации самодеятельных начал в комсомоле и пионерии.
Комсомол создавался как массовая организация. В докладе Л. Шацкина на Всероссийском съезде союзов рабочей и крестьянской молодежи по программе РКСМ говорилось: «Наша платформа <...> не исключает поступления в Союз широких масс неопределившейся еще рабочей и крестьянской молодежи. В противном случае не стоило бы и создавать Союза для определенных и сознательных большевиков. Наш Союз должен быть коммунистическим по заданиям, а не по составу»[59].
Массовость союза определялась его задачами и целями. Уже при создании комсомол провозгласил своей целью участие в строительстве социализма в нашей стране. Во имя этой цели жило, трудилось абсолютное большинство молодых людей. Совпадение целей союза и широких масс юношества и определяло массовость комсомола.
В. И. Ленин видел в коммунистическом союзе молодежи организацию, распространяющую свое влияние на все молодое поколение[60]. Взгляд Ленина на массовость комсомола донес до нас Луиджи Полано, бывший в 1917-1921 гг. секретарем федерации социалистической молодежи Италии, делегатом I Конгресса и членом Исполкома КИМа, II и III Конгрессов Коминтерна. Вспоминая о втором конгрессе Коминтерна, он ссылался на Ленина, который сказал ему, что «юношеские организации должны быть массовыми», а для этого кроме распространения коммунистических идей среди молодежи они должны бороться за непосредственные требования молодых рабочих, крестьян, студентов. Более того, Ленин посоветовал работать над тем, чтобы превратить Федерацию социалистической молодежи Италии «в массовую революционную организацию рабочей, крестьянской и студенческой молодежи», подчеркнув, что «это главное»[61].
В апреле 1924 г. свое суждение по вопросу роста рядов комсомола высказал И. В. Сталин. В то время бытовало два мнения — одно за приостановку бурного роста рядов с целью закрепления принятых, другое за дальнейшее значительное расширение состава комсомола. Сталин считал, что надо одновременно и закреплять, и расширять свое влияние в деревне[62]. Иного мнения был Н. И. Бухарин, который на VI съезде РЛКСМ, состоявшемся через три месяца после выступления Сталина, высказал мысль о целесообразности приостановить массовый рост рядов комсомола, состав которого за полтора года вырос почти в три раза и достигал миллиона человек. Но вопрос был не в численном росте, а в том, что две трети комсомольцев были политически неграмотны. Поэтому, на его взгляд, следовало вначале добиться качественного улучшения состава комсомола, а затем уже продолжать увеличивать его численность[63].
Комсомол всегда выступал против кастовости, сектантства, ограничения своих рядов только «истыми» коммунистами. Видный деятель коммунистического юношеского движения Николай Чаплин отмечал, что комсомол не является передовым отрядом рабочей молодежи, организацией избранных, он объединяет в свои ряды широкие массы рабочей, бедняцкой, батрацкой молодежи, а после завоевания власти пролетариата — и значительную часть середняцкой молодежи. Вот поэтому комсомол выступал против превращения в сектантскую узкую организацию, в своего рода юношескую партию[64]. В 1928 г. ЦК ВЛКСМ обратился к комсомольским организациям с призывом «вербовки» в комсомол 100% рабочей и батрацкой молодежи[65]. В резолюции IX съезда ВЛКСМ подчеркивалось, что «выполнение этой задачи требует решительного, большевистского ускорения выполнения лозунга «100% рабочей молодежи в КСМ»[66]. ЦК ВЛКСМ постоянно контролировал реализацию этого лозунга[67].
Задачу вовлечения в комсомол всей рабочей молодежи А. Косарев назвал политической. По его мнению, вовлечение молодых рабочих в комсомол выражало борьбу за их идеологию, за создание передового рабочего класса, являлось политическимнаправлением комсомольской деятельности[68] Интересна и поучительная мысль Александра Косарева: «Некоторым товарищам кажутся странными вопросы, которые тут задавались, — сколько комсомольских ячеек организовали члены ЦК Украины или обкомов. Я уверяю вас, что секретарь ЦК Рыбкин в 1918 году и член Оргбюро по созыву 1 Всероссийского съезда Цейтлин ходили по фабрикам и заводам и своими руками создавали комсомольские ячейки. (Голос: «Тогда был другой период».) Да, тогда был другой период. Но нынешний период в еще большей мере обязывает нас заниматься разнообразными вопросами жизни рабочей молодежи»[69].
Надо сказать, что время от времени возникали предложения об ограничении роста рядов комсомола, и каждый раз они отвергались. В феврале 1939 г. пленум ЦК ВЛКСМ в принятом постановлении подчеркнул, что комсомол ставит своей целью воспитание всей молодежи, и поэтому неправильно считать, что он должен принимать в свои ряды уже «готовых, политически грамотных, воспитанных людей»[70].
Особое значение имело вовлечение в коммунистический союз крестьянской молодежи. В ходе строительства социализма по сталинской модели необходима была огромная работа по переделке сознания крестьянства. Понятно, что наиболее благодатно вести ее среди молодых людей, сознание которых формировалось уже в условиях Советской власти. Поэтому Сталин обращал внимание комсомола на необходимость усиления роста своих рядов в деревне за счет передовой, проверенной, преданной нашему строю молодежи[71].
О важности работы среди крестьянской молодежи постоянно говорил и Н. И. Бухарин. Он выступал против ограничений в приеме в комсомол по социально-классовым характеристикам, подчеркивал, что наша задача — подвести человеческий фундамент под все наше общество, «переделать весь человеческий материал». И поэтому воспитание подрастающего поколения является «электрификационной» задачей. В ее решении велика роль комсомола и пионерии, именно в их рядах идет перековка этого «человеческого материала», а поэтому вопросы роста их рядов имеют архиважное значение[72].
Однако комсомолу не удавалось добиться широкого вовлечения в свои ряды крестьянской молодежи. Даже в 1938 г. всего 7% колхозной молодежи состояло в его рядах[73]. В это время в Калининской и Кировской областях на 9-10 колхозов приходилась всего лишь одна комсомольская организация[74]. В определенной мере это вызывалось тем, что комсомол не принимал в свои ряды детей кулаков и других слоев общества, отнесенных к так называемым чужакам. Не разрешалось принимать их даже в том случае, если они хорошо работали и учились, участвовали в общественной жизни и даже не имели связей с родителями.
В целом ряды комсомола последовательно росли, однако неравномерно. В 1928-1931 гг. численность комсомольцев увеличилась с 2 до 5,4 млн. человек, а в 1937 г. по сравнению с 1932 г. упала с 5,4 до 4,8 млн., затем в 1938-1940 гг. выросла с 4,8 до 10,3 млн. человек[75].
Бурный рост рядов комсомола в 1928-1933 гг. объясняется, с одной стороны, патриотизмом молодежи, ее стремлением активно участвовать в строительстве социализма. С другой — комитеты комсомола форсировали рост рядов, налицо была погоня за цифрой. За 1931 г. в комсомол было принято 3416 тыс. человек — в среднем по 6200 юношей и девушек в день[76]. Особенно наглядно эта цифра выглядит при сравнении с численностью союза на начало 1931 г. — 3145 тыс. членов ВЛКСМ. Иначе говоря, за год было принято в комсомол молодых людей больше, чем в нем состояло на начало года. На VII Всесоюзной конференции ВЛКСМ С. Салтанов справедливо отметил, что для многих комсомольских организаций в этот период рост рядов был самоцелью[77].
А вот как изменялась численность комсомола в последующие годы: на 1 января 1932 г. — 5 411 414, 1933 г. — 4 547 186, 1934 г. — 3 750 975, 1935 г. — 3 531 893, 1936 г. — 3 912 153, 1937 г. — 4 282 309 человек[78]. Падение численности состава во многом было связано с обстановкой в стране, поиском воображаемых врагов народа. Действовала установка — лучше не принять в свои ряды десять достойных молодых людей, чем пропустить в их число одного классово чуждого или политически колеблющегося[79]. В 1933 г в редакционной статье журнала «Известия ЦК ВЛКСМ» говорилось — «линия союза в росте заключается на современном этапе в том, чтобы ограничить прием в комсомол, вплоть до отказа от дальнейшего приема в ряды ВЛКСМ в ряде мест и районов»[80]. С другой стороны, слабый рост рядов относили на происки врагов народа, которые якобы выдвигали искусственные преграды молодым людям для вступления в комсомол.
В эти годы комитеты комсомола придирчиво относились к молодым людям, вступавшим в комсомол. Складывается такое впечатление, что рост рядов союза сдерживался искусственно. Вот примеры по 1938 г. Комитет комсомола московской школы № 167 не принял в комсомол школьницу на основании того, что она не ответила на один из 17 (!) заданных ей политических вопросов. В их числе были такие: «Что произошло на острове Гаити?», «Где, на какой улице, какого числа, в каком доме обнаружили оружие Де-Ля Рока?», «В каком году и какого числа зародился рабочий класс?»[81]. В Тракторозаводском райкоме Сталинграда вступавшему в комсомол молодому рабочему задали десять вопросов о съездах партии, текущих политических событиях. При ответе на вопрос: «Кто сейчас воюет против республиканской Испании?» — члены комиссии не были удовлетворены тем, что вступающий сказал только о фашистах, а, по их мнению, надо было назвать еще мятежников[82]. На Ленинградском предприятия «Красный парус» вступающим задавали по 20-30 политических вопросов[83]. В Камском райкоме комсомола Красноярского края при приеме в комсомол просили рассказать о коммунистических взглядах Ленина и Сталина, сущности произведений Ленина об имперализме[84].
Ужесточение требований к вступающим в комсомол, которые нередко были более жесткими, чем при приеме в партию, стало тогда системой. Сошлюсь на секретаря МК и МГК ВЛКСМ В. Александрова: «В некоторых организациях прием в комсомол превращают в политический экзамен, задают вновь вступающему массу политических вопросов, и товарищи, вступающие в комсомол, боятся этих вопросов, идут на бюро райкома с некоторым страхом»[85].
Обострился вопрос и с дачей рекомендаций для вступления в комсомол. Комсомольцы боялись их давать, так как в случае признания рекомендованных «чуждыми элементами», тем более «врагами народа», их тоже привлекали к ответственности за потерю бдительности и связь с «прокаженными». Секретарь ЦК ВЛКСМ П. Вершков, касаясь засоренности Ленинградской организации «чуждым и сырым элементом», пи
