Три судьбы Юрия Шнейдермана

Как-то я увидела акварели  алматинского художника, участника Великой Отечественной войны  Юрия Самуиловича Шнейдермана. Светлые, наполненные солнцем и любовью к родной земле. Затем узнала, что в типографии  «Винг» недавно вышла книжка стихов и песен  «Акварель и гитара» этого же автора. Понятно, мне захотелось поближе познакомиться с этим  многогранным, талантливым человеком, подробнее узнать о его жизни. Вот что получилось.

Детство

Ну а ты, Акварель, подари зорьку ясную,

Да еще белый-белый, как чудо, туман,

Степь и речку, и солнышко красное,

А над степью  - летящих гусей караван.

Ю. С. Шнейдерман родился на Украине, в среде профессионального военного. В 1934-м  году, когда его  семья жила  в Феодосии, туда приехал легендарнейший по тем временам человек – Семен  Михайлович Буденный. Отец-пограничник вместе с группой  военных  встречал его на вокзале. Встречать Буденного пришли  и  восьмилетний Юра с мамой.

Семен Михайлович был тогда молодой, улыбчивый, с большими усами. Как ни странно, он не сел сразу в автомобиль, а  пешком  отправился в галерею Айвазовского, которая находилась недалеко от вокзала. Все встречающие, понятно,  двинулись за ним.

Так  состоялась его встреча с Первой своей Судьбой.

Мальчика тогда поразили громадные полотна великого художника,  он стоял, как  завороженный. Картины будоражили воображение, вызывали бурное желание куда-то ехать. И, конечно, рисовать…

 Первые юрины рисунки были на… морских голышах. Море, корабль, парус… Мама потом долго хранила эти камни…

Об Айвазовском сегодня уже маститый художник Юрий Самуилович Шнейдерман готов рассказывать часами. Ведь это было для него  началом всех начал.

Говорят, каждый находит то, что страстно ищет. Во время войны  Шнейдеманы эвакуировалась в село Чулково. Шел 1942 год, мальчишки  бурлачили на Оке (Юре было тогда 15 лет) и один матрос пригласил его  к себе в избу. Там Юра  впервые  увидел репродукцию картины «Девятый вал». Заметив, что она потрясла мальчика, матрос подарил  ему самодельно склеенную книжечку. Она называлась  «Жизнь и описание художника российской академии Ивана Константиновича Айвазовского» и, скорее всего, предполагает сейчас Юрий Самуилович, была составлена  из репродукций, напечатанных в журнале «Нива». 

А вообще Чулково было очень большое по тем временам село, с неописуемо красивыми местами. Казалось, именно там художник Левитан должен был писать свои картины. Потом выяснилось, что интуиция Юрия  не подвела. Действительно,  Левитан бывал в Чулково и там писал некоторые  свои этюды, в том числе картину «Вечный покой».

 …Художник Юрий Самуилович Шнейдерман складывался не просто. Как известно, в юности хочется очень многого, становится страшно от мысли, что жизнь можно посвятить только одному какому-то делу. Но в 1941 году еще выбирать не пришлось. Началась война. 

Война

Я знаю о войне не понаслышке,

По вою мессеров, по грому батарей,

По рукопашной, по ракетным вспышкам,

По блиндажам сырым и гибели друзей…

В начале войны  Юрию только исполнилось 15 лет, но, как и многие другие мальчишки, он считал возраст для участия в войне не помехой – неоднократно писал письма в военкомат, в ЦК комсомола – просился на фронт.  Наконец, в 1943-м,  его призвали в армию. Юре тогда было только 16. Семнадцать  исполнялось в июне, и этот призыв на войну были последним. Радость была бесконечной. Берут в армию!  Жили они тогда с мамой вдвоем,  отец на фронте  командовал пограничным батальоном.

 …При форсировании одной из рек в декабре 1943 года юный солдат  провалился под лед – счастье, что его тогда успели схватить за воротник и вытащить. Но Юра  заболел воспалением легких в тяжелейшей форме и попал в Муром в госпиталь. Там он продолжал рваться на фронт, но  врач, которая его  лечила, решила мальчика сберечь, ведь ее собственный сын примерно такого же возраста погиб на войне. Это Юрий Самуилович понял позднее, а тогда он вместо фронта попал   в Рязанское пулеметное училище. И уже оттуда – через шесть месяцев - в Наро-Фоминск – в резерв офицерского состава,  затем - на Третий Белорусский фронт. Участвовал в штурме Кенигсберга. Когда Кенигсберг пал, – за месяц до окончания войны – его перебросили на Третий Украинский, в Австрию. Там он  стал офицером связи. Когда связь была нарушена, объясняет сейчас Юрий Самуилович, он должен был   на  мотоцикле  ездить  по фронту, по передовой, и доставлять приказы.

Участвовал в штурме Граца.

На рассвете мы ворвались в Грац. Город сильно  оборонялся немцами, ведь  там была промышленность, которую наши намеривались демонтировать и вывезти. А англичане в это время  шли с запада по дороге без боя. Под Грацем погибло много тысяч наших воинов. Помню, на окраине города  заскочили в какой-то дом -  там была свалена какая-то куча – подушки, перины, одеяла, - свалились и уснули. И вдруг услышали страшную пальбу. Решили, что нас окружили, выскочили, и увидели:  все стоят, и  палят в воздух. Война окончена!…

Завод

Должен верить и знать,

Что на этой земле

След останется твой.

Пусть, хоть маленький след.

И для этого стоит

И жить, и гореть.

В армии Юрий Самуилович прослужил  до 1948 года. Вернувшись после демобилизации в Алма-Ату,  экстерном сдал экзамены за десятилетку,  поступил в университет на журфак, а  через год - параллельно  на литературный факультет  педагогического института. Но…  долго учиться не пришлось. Опять призвали в армию. Шел  1952 год, был   разгар  холодной войны. Воинские части формировались в Прибалтике,  и Юрий  начал служить командиром артиллерийской батареи. Служил с удовольствием – это вообще свойство его характера – получать удовольствие  от любой деятельности, которой бы он ни занимался. Решил:  раз уж ему пришлось снова служить в армии, надо продолжать военную карьеру, поступать в академию. В декабре 1955 года сдал отборочные экзамены, но тут началось сокращение вооруженных сил, и ему  предложили должность командира батареи на одном из маленьких островков в Финском заливе. 

К тому времени у Юрия уже родился ребенок – дочь Лариса, и на тот заброшенный островок ехать с маленьким ребенком было погибелью. За отказом последовала демобилизация, и …вновь Алма-Ата.  На журфак уже не тянуло,  Юрий Самуилович пристроился работать  на завод им. С. М. Кирова, учеником слесаря-лекальщика. По тем временам это был солидный военный завод,  попасть туда было очень сложно, да и в 30 лет начинать учеником несколько смешно  - кругом одни мальчишки. С 1956 по 1991 год Ю. Шнейдерман проработал только  в одном цехе одного завода - инструментальном.  Слесарем-лекальщиком, технологом, мастером, начальником бюро, заместителем начальника.

Инструментальный цех тогда был  заводом  в заводе, там работала порою  до 500 человек. Термичка, гальваника, механический участок. В ведении Юрия Самуиловича  было все оборудование, вся техническая сторона цеха, технологическая подготовка…

Далее – вновь учеба. Сначала – в политехническом, затем – в техникуме при заводе. Переход из института на ступеньку ниже  – в техникум -  казался странным  только на первый взгляд. Дело в том, что техникум был единственным учебным заведением, которое готовило специалистов именно для завода им. Кирова - там было отделение торпедистов. Ю. С. Шнейдерман закончил его с отличием и теперь шутит: «Вот так я всю жизнь и учился – «чему-нибудь и как-нибудь»...

Завод имени Кирова стал Второй судьбой нашего героя.

Акварели

А в озера упали звезды,

Где-то иволга плачет в дупле,

Надрываясь, грохочут грозы,

Тихо песню качает в седле…»

 Время мчалось с бешенной скоростью, но Первая Судьба терпеливо поджидала будущего художника. Уже тогда он  много читал о живописи, но не рисовал: брать в руки кисть боялся. Большее, на что отваживался, делать наброски карандашом.

Как-то во время отдыха  в санатории «Турксиб»  Юрий Самуилович познакомился  с архитектором – Виктором Ткачевым. Тот  приехал с этюдником и  во время отдыха писал небольшие симпатичные этюды. Жили они  в одной комнате, и однажды Виктор предложил: «Что ты все время ходишь с блокнотом? Я дам тебе бумагу, краски и кисти, мы сядем над обрывом, чтобы нам никто не мешал, рисуй!»

Юрий  начал рисовать и понял, что не умеет абсолютно ничего. Акварель, объяснил он мне,  самая сложная живописная техника. Она не терпит исправлений, надо работать быстро, на одном дыхании. Но вера в то, что если он захочет, рисовать научится, появилась. Приехал  домой, купил краски, кисти, выписал десятитомник «Школа изобразительного искусства»  и начал самообразовываться. Кто-то из великих сказал, что самая лучшая форма образования – самообразование. Ты знаешь, что тебе надо и к этому стремишься. Год я не показывал свои работы никому, кроме домашних. Мои первые критики и зрители, кстати,  помогают мне и по сей день.

 Через год в одном из кинотеатров  Ю. Шнейдерман сделал свою первую выставку. Ему уже исполнилось 38 лет.  По тем временам выставка имела большой  успех, о ней написала местная пресса, и Юрий Самуилович вдохновился еще больше. Он искал и находил учителей. Абрама Марковича Черкасского, Ивана Яковлевича  Стадничука, Уке Ажиевича Ажиева, Сахе Романова, Андрея Андреевича Дячкина, Валентина Иосифовича Антощенко-Оленева.

Тренировал память. Объездил почти весь Советский Союз. Был в Прибалтике, на Украине, в центральной и северной частях России, на Северном Кавказе,  в странах Восточной Европы.

Мне достаточно увидеть слайд или фотографию, и я уже могу себе представить ту обстановку,  начать работать. У меня есть серия «Прибалтика». Это, в основном, крыши – Риги, Таллинна. Как-то у нас были литовцы, я думал, что они у меня купят наши алматинские пейзажи, а они приобрели прибалтийскую серию. Я у Айвазовского научился работать быстро, на одном дыхании, много. Я и сейчас не выхожу из дома, пока я закончу акварель. Утром рано встал, позавтракал и начинаю работать. Законченных работ у меня сейчас перевалило за 6 тысяч, я не считаю набросков. 15-20 акварелей в месяц,  считаю, это очень хорошо.

Однажды  писательница из Израиля,  которая побывала на выставке Юрия Самуиловича, сказала: «Когда я посмотрела вашу выставку, решила, что все картины написаны молодым человеком. Такое  все яркое, светлое, жизнерадостное, ничего мрачного». А один друг Юрия Самуиловича написал в книге отзывов: «Браво, свежо. Ты что, влюбился?» 

«Самоцвет».

Не надо! Не надо! Не надо!

Не нужны высокие речи.

Ведь жизнь хороша так, ребята,

И вечна как путь этот Млечный.

В 1971 году Юрий Самуилович прочитал, что  Алматинский  облсовпроф приглашает самодеятельных художников области на собрание. Пришел, собралось человек 10. Тогда и  решили создать областное объединение самодеятельных художников «Самоцвет». Секретарь  облсовпрофа  Данилевская была очень заинтересована в создании объединения, содействовала  ему во всех делах.  Третьяк – медик по образованию, работал в больнице, у него была студия «Прометей». Нина Ивановна Павленко – методист.  В 1973 году Ю. Шнейдермана избрали председателем объединения,  и он, на общественных началах,  оставался на этом посту целых 20 лет – вплоть до 1993 года.  Объединение «Самоцвет»  планировалось, как консультационный центр для художников области. Уже  к 1972 году стало известно, что в городе и  области  около 400 художников. Провели свою первую  областную выставку - в здании Союза архитекторов на Мира и Джамбула. В выставке участвовало около 100 художников, было представлено более 500 работ. Это было большое событие не только для  Казахстана,  но и  СССР. В стране во многих городах тогда  были клубы, студии, но вот такого крупного объединения не было. Из многих городов  люди писали письма, просили поделиться опытом. В 1974 году  «Самоцвет» участвовал в большом празднике искусств народов СССР, и получил грамоту ВДНХ СССР. Все это на общественных началах.

Методистом тогда была Марышева,  она и сейчас жива-здорова, у нее собственный  художественный салончик. Она ездила по области - а в каждом районе тогда  был дом культуры -  проводила работу на месте. С самодеятельными художниками  работали тогда   искусствоведы Э. А.  Рассохина – редактор Алма-Атинского журнала мод, Н. А.  Полонская  – у нее сейчас  тоже художественный салон.

Самыми активными были художники из  Капчагая и Талгара, художники из глубинки приезжали в город со своими работами.  Юрий Самуилович запомнил учителя Д. Авильбекова  из Илийского района, М. Магамедова из Чилика, К. Карташеву из Талгара.  Но к 1993 году область, увы, отделилась от города, и Межсоюзный дом народного творчества был ликвидирован.

В.И. Немирович-Данченко когда-то сказал: «Счастлив тот человек, который занимается любимым делом. Эссе «Откровение, или три встречи с Айвазовским», я начинаю словами Довженко: «Один смотрит вниз и видит лужу, а другой видит звезды, отраженные в ней». Мне в жизни, наверное, повезло. Меня всегда удовлетворяло то занятие, которым я занимался в жизни. Думаю, все это происходило от того, что меня неизменно окружали хорошие люди. Я с ними постоянно контактировал,  они мне помогали. Я терпеть не мог подлости, предательства, подобные люди это чувствовали и со мной не сходились. Я на каждом этапе любил жизнь, которая у меня складывалась. Поэтому, считаю, жизнь прожита не зря.

Песни

Про походы былые, бои и пожарища,

Да про то, как нас ждали родные края,

Про ушедших друзей, про погибших товарищей

Пой мне песню, Гитара - подруга моя.

 Талантливые люди, как правило, талантливы многогранно. В подавляющем большинстве стихотворения, опубликованные в книге «Акварель и гитара»,  посвящены поколению Ю. Шнейдермана, тем, кого он помнит и любит.

…Со своей Третьей судьбой  -  песнями - Юрий Самуилович  встретился  в конце 40-х годов. Тогда он  успешно сотрудничал в газете «Пограничник Казахстана» и сочинял песни, которые называл балладами. Они посвящались конкретным людям – героям пограничникам. Историю одной баллады Юрий Самуилович мне рассказал.

В начале 50-х  годов  в одном из журналов он нашел обрывок стихотворения:

«Годы прошли, забывается юность,

Мокнет в бору опустевшая хата,

Где вы, друзья, отзовитесь, прошу вас,

Хоть на денек соберемся, ребята».

Автора не было, и Юрий рискнул сочинить продолжение. Так возникла песня. Друзьям она понравилась, ее пели, но в сборник Юрий Самуилович ее решил все же не включать – одно четверостишие чужое.

На сегодняшний день у Шнейдермана около 300 песен.

В общем же, отношения с музыкой складывались у него довольно любопытно. У десятилетнего Юры музыкальный слух был врожденный, и его отдали учиться на скрипке. Куда еще можно было отдать типичного одесского мальчика? (Семья жила некоторое время жила в Одессе). Занимался он по классу Столярского, но особого рвения не проявлял, зачастую занятия прогуливал и вместо уроков музыки катался на фуникулерчике по Потемкинской лестнице. В свое время специалист по вокалу обнаружил у него небольшой, но приятный баритон.  Когда учились в Касимове, в училище,  я был запевалой роты. Там улицы старые, узкие, как звучала песня!

Но свое главное призвание как певец и музыкант Юрий Самуилович нашел в кругу друзей.

 На гитаре я не играю. Посмотрите, у меня пальцы короткие, да еще вот  этот палец – покореженный на фронте - не прижимает струну. Я только четырьмя пальцами могу работать. Знаю несколько аккордов и ими сопровождаю песню. Научился этому у Булата Окуджавы. Аудитория всегда это воспринимает очень хорошо.

Песни у меня появляются только по очень  большому вдохновению. Может быть год без единой строки, а потом  вдруг что-то найдет, и песня  рождается моментально, вместе с мелодией. Мои песни с точки зрения высокой поэзии, наверное, не совершенны, я не поэт и не буду сопротивляться, если кто-то это мне скажет.  А вот если скажут, что мои акварели несовершенны, тут я обижусь, буду спорить и доказывать обратное. Но если мои  песни трогают за душу людей, если им хочется их  слушать, они просят их повторить, значит, сочиняю я их не зря.

Я очень люблю это поколение людей – фронтовиков. Среди них много людей добрых, искренних, светлых. Такой и наш герой. Сегодняшний мир стал жестче, в нем  не много осталось места лирике и сантиментам, торжествуют прагматизм, расчет, хитрость… «За туманом и за запахом тайги»  мы отправлялись в той нашей большой стране. Возможно,  нынешние поколения материально и будут лучше нас – они всегда смогут купить модную шмутку и кусок колбасы, но что-то в их жизни – наив, вера в коллективизм, бессребреничество - будет безвозвратно утеряно. И лично мне от этого  грустно…

- Всю жизнь меня куда-то манит, - сказал в заключение Юрий Самуилович. Я  сегодня,  если бы здоровье позволяло, куда-нибудь отправился. Наверное, это мое кредо: жить в пути.

Нас тревожат опять закаты,

И дороги нас вновь зовут,

И опять мы с тобой, как солдаты,

Мы готовы отправиться в путь.

Акварелистые туманы,

И пахучий ольховый край,

Дым костров нас зовет и манит,

Манит зов журавлиных стай.

Людмила Мананникова